Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

— Прекрати.

Трой придвинулся на край сиденья и заглянул Могану в лицо:

— Скажу только тебе и скажу только один раз. Придёт время, и Адэр выпрямится как прут и вспорет всех, кто пытается его согнуть. Он перестанет преодолевать преграды и пройдёт их насквозь.

Моган наклонился вперёд и проговорил, понизив тон:

— Скажу только тебе и скажу только один раз. Я не вечный, Трой. До конца линейки моей жизни осталось не так уж и много делений. Я хочу взять на руки внука, надеть на сына корону и умереть. Именно в такой очерёдности. Иначе всё, что мы с тобой создали, пойдёт прахом.

Тяжело вздохнув, Трой откинулся на спинку кресла и, прижав кулак к губам, устремил взгляд на свиту и охранителей, ожидающих монарха Тезара и его преданного соратника.

Первый день Адэр провалялся в постели, ссылаясь на похмелье. Второй день провёл за игрой в карты с отпрысками королей. Выигрывая партию за партией, поглядывал на Луанну, сидевшую в окружении принцесс и фрейлин, и с трудом сдерживал довольную улыбку. Из-за непогоды сорвалась конная прогулка по окрестностям столицы, Луанна расстроена — он должен вести себя соответственно. А так хотелось подзадорить приятелей и от души посмеяться.

На третий день небо выдохлось, в лучах солнца иней на окнах засверкал как позолоченное кружево. В парке загудела снегоуборочная техника. Гюст выведал у гвардаров, что на расчистку горного серпантина обычно уходит не более суток, а значит, завтра в полдень можно отправляться в путь. Адэр приказал секретарю договориться о встрече с Лекьюром и почти сразу получил приглашение в королевские апартаменты.

— Чудесный день, — сказал Лекьюр, утопая в глубоком мягком кресле, и указал на кресло напротив. — Прошу.

Усевшись, Адэр покрутился, пытаясь принять солидную позу. В таком кресле удобно дремать, но никак не вести серьёзную беседу. Посмотрел на короля: волнистые волосы, заправленные за уши; возле крыльев носа не скрытые пудрой капилляры; костюм без претензий на элегантность; домашние туфли. Внутренний голос пробубнил недовольно: его принимают, как члена семьи.

— Мне доложили, что вы хотите завтра уехать, — промолвил Лекьюр.

В голове застучало: кто доложил? Великий? Трой? Гюст? Кроме них о преждевременном отъезде никто не знал. Адэр специально попросил о встрече с королём, чтобы сообщить о своих планах и объясниться.

— Непогода нас всех ввела в уныние, — вновь заговорил Лекьюр. — Уверяю вас, теперь вам будет не до скуки. Моя дочь настоящая затейница.

— Ваше Величество…

Умолкнув на полуслове, Адэр поднялся. Приблизился к портрету Норфала в полный рост. Верхний угол рамы перехвачен чёрной лентой. Перед картиной букет чёрных лилий. В лице друга внутренняя свобода и душевное равновесие. Свобода и равновесие — именно то, в чём так нуждался Адэр.

— Я проявил неуважение к вашей дочери, Ваше Величество, — проговорил он, устремив взгляд на короля. — Я готов освободить её от данных мне обещаний.

— Неуважение? Маленькие мужские шалости. Куда мы без них? — Лекьюр сложил руки на животе. — Позвольте дать вам совет.

— Буду премного благодарен.

— Присвойте своей придворной даме статус официальной фаворитки, и Луанна никогда не войдёт в вашу спальню без приглашения.

— Приму к сведению, — промолвил Адэр, а хотелось крикнуть: «Нельзя же так! О дочери надо говорить с позиции отца, а не с позиции мужчины!»

В груди забурлило желание стереть с узких губ Лекьюра лисью улыбку.

— Я знаю, что у вас есть документ с признанием заговорщиков.

— Есть, — сказал Лекьюр. Улыбка сползла. Теперь с хитринкой заблестели ореховые глаза, обрамлённые прямыми, как стрелы, ресницами.

— Организатором заговора был ваш прадед?

— Да.

— Вы с такой лёгкостью это говорите.

— Мне скрывать нечего, Адэр. Особенно от вас. Да, мой прадед подстроил поджог библиотеки в Лайдаре. И что? Он отомстил за смерть своей дочери. Кто его осудит? Разве соизмеримы жизнь любимого дитя и какие-то бумажки?

Адэр расправил плечи:

— Я не могу породниться с династией, которая разрушила мою страну. Из уважения к памяти Норфала я не стану проводить разбирательство. Придумайте сами любую причину и разорвите помолвку.

Лекьюр перебрался к столу, как бы давая понять, что время дружеской беседы исчерпано, и начинается серьёзный мужской разговор. Порывшись в боковой тумбе, протянул серый лист с неровными истрёпанными краями.

Адэр взял документ. Признание заговорщиков, написанное не под копирку, а настоящими чернилами, побледневшими от времени. И запах… Каменные стены, оплавленные свечи, дубовые бочки. Винный подвал?

Игра воображения! Бумага не может сто лет хранить запах.

— Люди трясутся над этой бумажкой… — прозвучал голос Лекьюра. — Трой Дадье, герцог Кангушар, князь Викун… Князь Тарий уже оттрясся, теперь трясётся его старший сын. Да что я вам перечисляю, вы знаете имена. Где вы нашли копию документа? В обители Праведного Братства? Или вам дал летописец? Летописец… смешно звучит. Везде архивариусы, а у вас, как у Зервана, есть летописец.

Адэр устремил взгляд на короля.

— Все трясутся, один я не трясусь. — Лекьюр сложил руки на животе. — Сегодня королевская труппа даёт представление. На спектакль приглашены высокопоставленные сановники и монархи тридцати двух стран. Хотите, я выйду на сцену и расскажу о заговоре?

Адэр неотрывно смотрел в самодовольное лицо и чувствовал себя мышью, взирающей на сыр в мышеловке.

— Предположим, на сцену выйдете вы, — промолвил Лекьюр. — Что вы расскажете?

— Заговорщики сожгли библиотеку, где хранился архив Грасс-дэ-мора. Сожгли подземную темницу, где держали изменников родины. Свалили вину на морун и развязали гражданскую войну, в которой погибли сотни тысяч грасситов.

— Это следствие. А причина? — Лекьюр выдержал паузу и, усмехнувшись, произнёс: — Моруны не хотели, чтобы Зерван женился на тикурской принцессе. В день их свадьбы, в знак протеста, они сами или с помощью ориентов подорвали подводные пещеры, и Смарагд погрузился в море. Помните развалины, где проходил ювелирный аукцион?

— Помню.

— В стране объявили траур. Жена Зервана смотрела на траурные флаги и носила чёрное платье, вместо того чтобы упиваться медовым месяцем. Моруны сживали её со света, запугивали, превращали день в ночь, а ночь в день, лето в зиму, а весну в осень. Несчастная женщина не выдержала и выбросилась из окна спальни. Потом моруны избавились от Зервана. Они хотели посадить на трон свою верховную жрицу.

— Ещё одна сказка о ведьмах.

Лекьюр вцепился в край стола и потянулся вперёд всем телом:

— Моруны — непревзойдённые архитекторы убийств. Они избавлялись от неугодных людей без лишнего шума. Знаете, как? Смотрели людям в глаза, и те умирали якобы от какой-то странной болезни или кончали жизнь самоубийством, как дочь моего прадеда.