Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

Мужи заговорили наперебой: «Провести телефонную связь». — «Наладить продовольственное снабжение». — «Оправить врачей». — «У них нет транспорта. Нужны машины». — «Отделения банка…» — «Учителя»…

Мави Безбур открыл записную книжку:

— Теперь прикинем расходы и подумаем, откуда брать деньги.

Мужи совещались до рассвета. Остановились на том, что к следующему собранию каждый подготовит программу по развитию отсталой части страны. Адэр велел Гюсту передать князю Викуну приглашение в правительственную резиденцию и прошёл в кабинет.

Садовники расправляли между кустарниками шланги, обрывали на клумбах увядшие цветы. Водители протирали автомобили, выстроенные в ряд на площади перед замком. Сегодня советники вряд ли уедут. И спать вряд ли лягут.

— В вашем Совете нет климов и ориентов, — прозвучало от порога.

Адэр оторвал взгляд от вида за окном и повернулся к герцогу.

— Простите. Ваш секретарь в канцелярии, дверь была открыта.

— Мне надо работать, — промолвил Адэр и сел за стол.

— Если бы в Совете были климы и ориенты, они бы сказали, что моруны никогда в жизни не откажутся от Грасс-дэ-мора. Это их земли. В вашем Совете нет климов и ориентов, поэтому вместо них приходится говорить мне, ветону.

Адэр вытащил из ящика папки:

— Идите отдыхать.

— Это вы хотите отделить морун. Что они вам сделали?

— Мне казалось, вы их ненавидите.

— Я человек. Рассудком злой, жёсткий, нетерпимый, но сердцем — я человек. Я не хочу участвовать в вашей затее.

— Закройте двери, — велел Адэр и, увидев, что герцог переступил порог, добавил: — С этой стороны. И присядьте.

Кангушар сделал шаг назад, захлопнул створку:

— Я постою.

Адэр соединил ладони, потёрся подбородком о пальцы. Сказать правду, и шага назад не будет. Обратно не переступишь порог, как это сделал герцог. Но он соправитель, ему отведена определённая роль. Сейчас ещё рано говорить — какая, однако Кангушар имеет право знать, что задумал «мозг». Голос герцога был отлично слышен в безлюдном коридоре. Направляясь в зал Совета, Адэр слушал его слова и в который раз убеждался, что не ошибся.

— Эйру изберут королевой. Мы поженимся, и полуостров вновь станет частью Грасс-дэ-мора.

Кангушар покачал головой:

— Понятно.

— А притвориться удивлённым?

— Вы и Эйра? Ого! — Кангушар улыбнулся. — Так?

Адэр ответил улыбкой:

— Так.

Герцог схватил стул. Со стуком поставил спинкой к столу. Сел задом наперёд, широко расставив ноги:

— Гениально и чертовски самонадеянно. Как вы до такого додумались? Любовницам дарят земли, жалуют титулы. В обществе положение таких женщин очень шатко. И никто… слышите? Ещё никто не отрывал кусок от своей страны, чтобы сделать любимую избранной королевой. Это гениально! И самонадеянно. Страну должны признать…

— Сорок пять государств, — подсказал Адэр и, раскинув руки, потянулся.

Как же легко с этим человеком. Сидит на стуле, как на коне. Глаза покрасневшие, а взгляд наблюдательный. Соображает со скоростью кометы.

— Отсталую страну вряд ли признают. Избрание королевы в непризнанной стране — нелегитимно. Положение Эйры будет ниже, чем сейчас. — Кангушар расширил глаза. — Вы перехитрили советников. Они станут вкладывать деньги и силы в то, что всё равно уйдёт.

— А потом вернётся.

— Гениально и самонадеянно. — Кангушар зевнул, прикрывая рот лацканом пиджака. — Может, принести кофе?

— Идите спать.

— А вы?

— Дождусь, когда Гюст отпечатает протокол собрания.

— Пусть принесёт мне копию, — промолвил герцог и, поставив стул на место, вышел из кабинета.

— Ваш правитель ведёт себя отвратительно, — ворчала Кенеш, передвигая с места на место плечики с платьями. — Нельзя входить в твою спальню ночью. Может, он решил, что здесь кубарат и перепутал тебя с кубарой? А может, он решил, что он хазир, и ему всё можно.

— Кенеш, хватит, — взмолилась Эйра, усевшись перед трюмо.

— Ты ведёшь себя отвратительно. А если бы я не проснулась? Он бы завалился к тебе в кровать. Боже Всевышний! Он завалился к тебе в кровать, а ты даже не пикнула.

— Ты превратилась в злую ведьму. Это невыносимо!

Кенеш кинула на кресло-качалку платье, расшитое серебряной нитью (благо ракшадские наряды универсального размера):

— Наденешь это. — И с оскорблённым видом заняла место на полу сбоку двери.

Эйра посмотрела в зеркало: худое лицо, костлявые плечи, под полотенцем почти нет груди. Адэр не проявляет к ней былого интереса, надо бы радоваться, но радости не было. Для моруны нет ничего страшнее, чем любить человека, который не принадлежит ей полностью.

Раньше Эйру донимали бурные ночи Адэра. Потом ночи стали тихими, спокойными, и начала одолевать смертельная тоска. Сердце свивалось в жгут из-за невозможности увидеть, услышать. Теперь Адэр рядом, но этого мало. Плоть и сердце запели в унисон; женское естество требует рассветов и закатов в объятиях любимого. Наступил самый сложный период: надо бороться не с кем-то, а с собой. Иначе… Иначе они станут одним целым. После потери половины себя Адэр будет обречён на страдания до конца жизни.

— Кенеш, — окликнула Эйра. — Заплети мне косички.

Зубья гребня прошлись по волосам. Зазвучала тоскливая песня.

Кенеш родилась в Голой Пустыне, в тринадцать лет её продали в кубарат хазира Ракшады. Большую часть жизни она говорила на шайдире , но пела исключительно на родном языке. Её песни — это всё, что осталось от воспоминаний о родине, маме и сыне, которого забрали в младенческом возрасте. Эйра не понимала, о чём поёт женщина с изломанной судьбой, но чувствовала в каждом слове нерастраченную материнскую любовь.

Взяла старуху за руку, прижалась к ней щекой:

— Прости.

— Ну что ты… что ты, доченька, — растрогалась Кенеш. — Я ведь всё вижу. Не слепая. Просто боюсь, что он заберёт тебя, а меня отправит в Ракшаду. Что там? А там ничего. Иштар спросит: как моя сестра? И я скажу, что отдала тебя другому мужчине. Просто отдала и даже не потребовала выкуп «вдове на слёзы».

Адэр впервые нарушил установленные правила: пустил в покои тайного советника постороннего человека. В гостиной Эйру ждал ракшад, который помог ей тайком выехать из Лайдары. Она приготовилась выслушать нотацию, но посол был обходителен и краток. Поинтересовался здоровьем. Попросил без серьёзных причин не покидать замок. И перед уходом сообщил: через две недели в Ларжетае состоится открытие ракшадского храма, на торжества приезжает Альхара.

Эйра никак не могла успокоиться. Мерила комнату шагами, прижимая к груди ладони. Она увидит легата, окунётся в прошлое, поговорит о Галисии и Иштаре, узнает все новости. И только приход Алфуса заставил её взять себя в руки.