Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

— Нам кажется, что сейчас вы имеете в виду конкретную ситуацию и конкретную женщину, — произнесла Беала. — Во всём вашем облике чувствуется постоянно напряжённая воля и непреходящая страсть. Ваше желание овладеть женщиной сильнее, чем желание стать её половиной.

Адэр попытался усмехнуться и не смог.

— Возможно, вы говорите то, что хочет слышать ваша женщина, — продолжила Беала. — Так поступают многие мужчины. Но в глубине души вы знаете, что ваши слова — ложь. Вы убеждаете себя, что её жизнь — это ваша жизнь, её дорога — это ваша дорога. Это самообман. Вам тяжело себе признаться, что вы — властный, могущественный, умный мужчина — на самом деле беспомощное дитя своего мира наслаждений.

— Вы заблуждаетесь, — выдавил Адэр и будто со стороны увидел, как от напряжения голосовых связок на его лбу вздулась вена. Он недооценил морун.

— Мы не говорим, что вы должны переосмыслить систему своих ценностей. Вам самому надо захотеть переосмыслить.

— Ваши мужчины святые девственники?

Беала покачала головой:

— Вы так и не поняли. Мы не делим мужчин на плохих и хороших. Они для нас как грозовая туча: красивая, грозная. Наши мужья — это разряд, который вылетает из тучи и прикипает к земле. У них есть прошлое, но оно там, осталось в туче. Прошлое больше не имеет над ними власти. Они нашли в себе силы от него оторваться. А в вас пока нет таких сил.

— Вы ясновидящая?

— Мы не ведьмы и не пророчицы. Мы живём чувствами и неплохо разбираемся в чувствах других людей. Но нам далеко до истинной жрицы. Жрица от Бога видит червоточину в святом человеке, видит зерно добра в подонке. Её спутники два белокрылых ангела: Сострадание и Справедливость. И если вы спросите, почему истинная жрица не с нами, а с вами, мы ответим: «Потому что ваш мир больше нуждается в сострадании и справедливости».

Пафосные измышления морун были непонятны Адэру и, что более важно, неприятны. Он не переберётся жить за Долину Печали, даже если это будет единственная возможность быть с Эйрой. Он не сможет жить под колпаком и лупой, как подопытный кролик.

Беала встала и повернулась к двери. Вслед за ней поднялись остальные.

На пороге возник Гюст:

— Ваше Величество! Здесь Малика Латаль.

Секретарь не успел закончить фразу, как моруны сделали глубокий реверанс и замерли. Ветоны преклонили колено.

Эйра вошла в кабинет. Адэр хотел, чтобы она оделась, как человек, она оделась, как небесное создание: в белое платье, расшитое серебром. Платье, подаренное Иштаром…

— Беала, — промолвила Эйра еле слышно.

Жрица выпрямилась. Прикоснулась пальцами к её щеке:

— Доченька.

Эйра прижалась щекой к ладони Беалы и зажмурилась. Адэр никогда не видел в её лице такого блаженства.

— Ты, как вольный ветер, забыла, где твой дом, — промолвила Беала. Мелодичный голос словно плакал. — Тебя ждут клёны, которые посадил твой отец. Тебя ждёт озеро, на берегу которого ты родилась.

Эйра открыла глаза. Адэр видел жрицу со спины и не понял, что произошло. Беала попятилась, наткнулась на стул, ссутулилась.

Сверкнув лунными камнями на браслетах, Эйра жестом велела морунам и ветонам подняться. Женщины уселись на стулья, мужчины продолжали стоять. Беала посмотрела на Адэра, на Эйру, снова на Адэра. Облокотилась на колени и, сложив ладони домиком, упёрлась пальцами в переносицу. Её спутницы, взволнованные, бледные, уставились в одну точку.

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Адэр спросил:

— Сколько человек живёт на полуострове?

Беала уронила руки. Не разгибая спины, подняла голову; теперь Адэр видел глаза зрелой женщины: янтарь потускнел, затянулся пыльной дымкой.

— Зачем вам это? — прозвучал бесцветный голос.

— Хочу наладить снабжение полуострова. Но для этого мне надо знать, сколько у вас людей.

Беала посмотрела на Эйру. Та кивнула.

— Около миллиона ветонов, чуть меньше климов, три сотни ориентов. Кто-то помогал нам спастись, когда на нас охотились, и остался с нами. Кто-то пришёл, когда Великий придумал резервации. Пришло бы больше, но моранды не всех пропускают через Долину Печали. — Беала подпёрла лоб ладонью и уставилась в пол. — Нам ничего не надо. У нас всё есть.

— Я ничего не попрошу взамен, — сказал Адэр. — И вы не сказали, сколько на полуострове морун.

— Двести.

— Двести тысяч? — переспросил Адэр.

Беала выпрямилась и, качнувшись, навалилась на спинку стула. Ей явно было нехорошо. Внезапная болезнь исказила черты моложавого лица, на лбу появилась испарина.

— Двести восемь морун, — промолвила жрица и повторила: — Нам ничего не надо. — Посмотрела на Эйру. — Мы можем поговорить наедине?

Пообещав Адэру попрощаться с ним перед отъездом, гости пошли за Эйрой. Покидая кабинет последней, Беала обернулась:

— Если вас задели мои слова, ради Бога, простите. Я наговорила много лишнего, не понимая, о чём говорю.

Дождавшись, когда в приёмной затихнут шаги и Гюст закроет двери, Адэр устремил взгляд в окно. Снаружи жаркое лето, внутри лютая зима. В лёгкие врывался то ледяной воздух, то раскалённый. Двести восемь морун, а когда-то было полмиллиона. Ангел сострадания направит Эйру к сёстрам…

Детство затерялось в жизни Малики. Память не сохранила нежные воспоминания и трогательные картинки, наполненные детским счастьем. Иногда перед внутренним взором появлялся размытый образ женщины, иссохшей от горя. В голове звучала тихая песня о королевне. В касании прохладного ветра к щеке чудился прощальный поцелуй. Потухшие янтарные глаза, искусанные губы и тоскливая колыбельная — это всё, что осталось от детства, которое закончилось в день смерти мамы.

Направляясь в кабинет Адэра, Малика не надеялась увидеть знакомых. Она не могла помнить тех, кого видела в трёхлетнем возрасте. Но переступив порог, почувствовала, как память сжалась в точку и, не выдержав напряжения, разверзлась, выпустила наружу бурливый поток.

Гранитная дорожка. В земле дыра, окружённая железной оградой. Калитка; сверху щеколда, чтобы не мог достать ребёнок. Пальчики Малики в тёплой ладони няни. Ласковый голос: «Идём, Эйра. Идём, милая. Чуток подрастёшь, и мы обязательно спустимся вниз и искупаемся в озере».

Яблоневый сад. Солнце в кронах, как в паутине. Белый дом с крытой галереей. На аркадах мраморные чайки. Под портиком мама и жрица. Приваливаясь плечом к колонне, мама смотрит в пустоту. Жрица сжимает её руки. Няня легонько подталкивает: «Иди, Эйра, поздоровайся с Беалой».

В кабинете Адэра была та самая Беала, которая приходила к ним каждый вечер, подолгу беседовала с мамой и играла с Маликой.

Малика и жрица отвели сестёр в гостевую столовую, сами отправились в сад.

— Эти люди всегда ходят за тобой? — спросила Беала, неторопливо шагая по аллее. Язык морун из её уст звучал подобно музыке.