Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

Длинный коридор, похоже, тянулся через всё здание и с обеих сторон переходил в лестницы, взлетающие на второй этаж. На лестнице, прямо по ходу, целовалась парочка. Девушка в платье с разрезом от пояса закинула ногу мужчине на бедро и непристойно двигала тазом. Смутившись, Сибла заскользил взглядом по дверным проёмам в боковой стене. В залах полумрак: зелёный, сиреневый, синий. Силуэты людей, столики. В глубине одного зала круглая сцена, пианист, скрипач, балерины, стонущая музыка.

Девица завела Сиблу в соседнее помещение:

— Знакомство лучше начинать отсюда. — И быстро пошла обратно.

Приглушённый свет. На диванах и в креслах шлюхи, вызывающе одетые, в вызывающих позах. Боковая зеркальная стена в полках, сплошь и рядом заставленных бутылками. Длинный высокий стол, крутящиеся стульчики. С десяток посетителей, потягивающих напитки и лапающих девиц. По ту сторону стола смазливые юнцы в белоснежных рубашках с закатанными рукавами.

Боясь встретиться с кем-нибудь взглядом, Сибла сел на стул, сложил руки на стойке бара. К нему метнулся юнец.

— Можешь звать меня Паж, — сказал он. — Перчатки снять не хочешь?

— Нет.

— Послабее или покрепче?

Сибла кивнул, взирая в зеркало. На заднем фоне человек улёгся на диван, три девицы, вереща, навалились сверху. Сибла посмотрел на своё отражение: что я здесь делаю?

Паж поставил перед ним бокал с чем-то оранжевым. В напитке плавали кусочки апельсина.

— Оплата сразу или завести счёт?

— Сразу.

— Три мора.

Сибла полез в карман. Два плюс три. Пять моров. Невинное любопытство обходилось в кругленькую сумму. Жалование прачки за неделю. В ресторациях уходили суммы и больше, но там он был сыт и чувствовал себя человеком.

Сделав глоток, Сибла скривился. Крепкое, зараза… Ну вот, полезли мерзкие словечки.

На шею повесилась блондинка:

— Попробуй меня, я слаще.

— Я заплатил только за выпивку, — проговорил Сибла, глядя в зеркало. Видели бы Братья, чем он занимается.

— Тогда я попробую тебя. — Блондинка легонько прикусила мочку его уха.

На голову словно опрокинули ведро мурашек. Мышцы сработали сами по себе. Развернувшись, Сибла чудом не заехал локтём девушке в грудь. Покосился. Он никогда не видел женскую грудь так близко. Глубокий вырез, из платья выпирали соски, крупные, как горошины.

Блондинка притянула его голову, поиграла языком мочкой уха:

— Если я не идеальна, мы подберём тебе другую девушку.

— Ты идеальна, — промолвил Сибла, с трудом отведя взгляд от ложбинки.

Выпрямив спину, сделал пару глотков. Или напиток стал слабее, или кровь, ударившая во все конечности, погасила градус.

— Ему нужна шлюха с внутренним миром, — промолвила рыжеволосая девушка, опустившись на соседний стульчик. — Мечта любого мужчины. Если что, я говорю о себе.

Блондинка упёрлась рукой в столик и выпятила грудь:

— Угостишь дам выпивкой?

— Мне нужна Найрис, — промолвил Сибла, вновь уставившись на соски.

Рыжеволосая откинула плащ с его ноги и провела ладонью по внутренней стороне бедра:

— Кто такая Найрис?

Сибла заставил себя взять её руку и положить ей же на обнажённое колено:

— Она здесь работает.

— У нас работает Малинка, работает Клубничка, Конфетка, Сахарок… — начала перечислять рыжеволосая.

— Найрис, — повторил Сибла.

— У нас нет имён, красавчик, — проговорила подошедшая брюнетка и дала Пажу непонятный знак. Поверх плеча блондинки протянула Сибле руку. — Я госпожа Ночь.

Сибла сжал её длинные пальцы, да так и замер, поражённый мыслью. Отцу Дина не по карману такие женщины. И такие женщины не станут ублажать прыщавого мальчишку в подворотне за два мора.

— Где здесь ещё публичный дом?

Брюнетка мягко высвободила руку:

— Через дорогу, на задворках. Не публичный дом, а гадюшник.

Паж поставил перед Сиблой полный бокал.

— Я не просил.

Юнец с улыбкой пожал плечами:

— Я угадываю желания. С тебя три мора.

Сибла бросил на стол монеты. Чёрт… так они выудят всё до последнего грасселя.

— Глоток, — проговорила госпожа Ночь и увлажнила языком пухлые губы. — Всего один глоток, и ты взлетишь к небесам, Белый Волк.

Сибла пригубил напиток. Восхитительный вкус. В голове забилась мысль: здесь нельзя оставаться. Если он задержится хоть на минуту, он останется здесь навсегда.

— Кто лучше всех отсасывает? — прозвучал мужской голос со стороны диванчиков. — Даю сотню.

Воспользовавшись оживлением, Сибла поднялся со стула и, пошатываясь, пошёл к выходу. Что они подмешали в напиток? Выйдя из здания, добрёл до скамьи. Кто-то забыл свёрток. Усевшись, зубами стянул с рук перчатки, с трудом застегнул ремешок на бедре, поправил чехол, вытащил нож. Вроде бы, не подменили. Чей это свёрток?

В ушах прозвучало: «Кто лучше всех отсасывает?» Сибла еле успел наклониться вбок. Его вырвало. Улёгся на скамью, подсунул свёрток под голову. Мягкий. Что в нём? Сейчас остановятся кроны, и он пойдёт в гадюшник.

Сибла топтался на месте, одной рукой прижимая к себе свёрток, второй поглаживая чехол и рукоятку ножа. Две минуты назад он был в престижном районе. Сейчас будто попал в бедную, грязную, тесно застроенную часть города. Домики — одноэтажные и в два этажа — плотно примыкали друг к другу, образовывая капкан, из которого можно выбраться лишь через тёмную подворотню. Фонари здесь не горели. Луна заливала серебристым соком ломаные крыши, серые стены, узкие зашторенные окна и наружные лестницы. Пахло мочой и чем-то прокисшим.

Сбоку, из постройки вышел мужик. Кашляя и сморкаясь, прошагал мимо Сиблы, обдав его смесью перегара и чеснока. Набравшись смелости, Сибла окликнул его. Спросил, где здесь дом терпимости, и ощутил, как запылали щёки. «В подвале. За кривой лестницей, — ответил тот и, сплюнув, добавил: — Там перекладина. Лбом не врежься».

Сибла спустился по ступенькам, немного постоял у двери — голова до сих пор работала туго. Постучался. Ему открыла старуха: невысокого росточка, щупленькая.

— Мне нужна Найрис.

Ничего не ответив, старуха побрела по мрачному обшарпанному коридору. Что-то ритмично тарабанило в стену с другой стороны. Послышалась отборная ругань, донёсся чей-то вскрик.

Старуха на ходу похлопала ладонью по штукатурке и проорала:

— Лямка! Опять разошёлся? Больше не пущу.

В слабо освещённой комнате было безлюдно. Увидев Сиблу, с дивана соскочила кошка и, довольно урча, принялась тереться о его ногу.

— Кто тебе нужен? — переспросила старуха, запахнув на объёмной груди вязаный платок.

— Найрис.

Старуха приблизилась к дверному проёму и крикнула в темноту смежной комнаты (или очередного коридора?):

— Найрис! К тебе! — Посмотрев на Сиблу, проговорила: — Час три мора, ночь пять моров. Если без резинки, доплата мор. Хочешь в неё спустить, ещё мор. Плати сейчас.