Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

— К чему ты клонишь, Элайна?

Обернувшись, она присела на краешек подоконника:

— Адэр спит с чужими жёнами или нет?

Вилар вскинул голову:

— Вообще-то мы сейчас говорим о правителе.

— Я говорю о брате.

— Элайна, я ни с кем не буду обсуждать интимную жизнь правителя. Это строжайшее табу. Для всех.

— Нас никто не слышит, — сказала она полушёпотом.

— Табу для всех, — повторил Вилар. — И для тебя в том числе.

Элайна кивнула:

— Хорошо. Тогда скажи, что вы нашли в Малике?

— Мы?

— Вы. Что в ней такого?

Вилар приблизился к столу, начал складывать бумаги. Он не хотел расстраивать Элайну и признаваться, что влюбился в Малику глазами, и уж потом прикипел к ней сердцем. В отличие от упомянутых особ Малика обладала непривычной, дикой красотой. Вилар мог смотреть на неё бесконечно.

— Что нашёл в ней Адэр? — прозвучал озлобленный голос.

— Красивые женщины — его слабость.

— Ты разлюбил её?

Вилар уселся в кресло, вытащил из ящика стопку писем:

— Мой отец говорил: безответную любовь надо отрывать сразу, как пластырь. Я отдирал по кусочку.

— Как любовь ко мне?

Разговор не нравился Вилару, но он не мог выставить дочь Великого за двери. Не мог сослаться на занятость или усталость. Даже находясь при смерти, он обязан отложить минуту кончины и ответить на вопросы Её Высочества. И садиться не имел права, когда Её Высочество стоит. Но если бы он не сел, ноги понесли бы его прочь из кабинета.

— Первая любовь никогда не проходит полностью, что-то остаётся, — сказал Вилар, делая вид, что просматривает почту. — Поэтому её помнишь всю жизнь.

Элайна вздёрнула брови:

— Ты до сих пор меня любишь?

— Я люблю воспоминания.

Элайна пересекла кабинет, упёрлась ладонями в раскрытые на столе книги:

— Вилар, мы тесно связаны. Я — твоя первая любовь. Адэр — твой друг.

— Бывший.

— Дружеские чувства, как и первая любовь, не исчезают полностью. — Элайна потянулась всем телом вперёд. — Мне нужна твоя помощь. Адэру нужна твоя помощь.

Вилар с досадой отложил конверты:

— Слушаю.

— Твой отец ушёл в отставку, и опала ему не грозит. У тебя трое приёмных детей, которым ты не сможешь передать титул. И тебя это, похоже, не волнует.

— Не волнует.

— Ты наследник огромного состояния, и можешь вообще не работать, — говорила Элайна, бороздя лицо Вилара взглядом. — Зачем делать то, что не нравится? Я же вижу, что кресло советника не приносит тебе удовольствия. Это здесь. В Тезаре будет ещё тяжелее. И ты это знаешь. Из-за своих детей ты окажешься в полном одиночестве. Дамы из высшего общества уже не рассматривают тебя, как завидного жениха. На многодетного маркиза-миллионера будут охотиться бедные семейства. Но ты не сможешь жить с кем-то и знать, что с тобой спят из-за денег.

— Чего ты хочешь, Элайна?

— Женись на Малике.

Вилар откинулся на спинку кресла:

— Не ты ли два года назад просила меня забыть её?

— Два года назад перед тобой были открыты блистательные перспективы. Сейчас их нет. Прости. Я знаю, тебе тяжело слушать правду, а мне тяжело её говорить. — Элайна нависла над столом. — Избавь Тезар от Малики.

— В чём заключается моя помощь Адэру? — спросил Вилар, не до конца понимая смысл её слов.

— Всё идёт к тому, что он сделает её своей фавориткой. Он потеряет лицо, Вилар. Станет посмешищем.

— Чушь.

— Он любит её.

Вилар прижал пальцы к вискам.

— Ты не знал? — спросила Элайна. — Вилар, ты совсем ослеп?

— Это неправда.

— Правда! В Ориентале они спали в одном доме. Они обнимаются и целуются у всех на виду. Вилар! Прозрей!

— Грязные слухи, — проговорил он тихо.

— Он сам мне признался, что любит её. Каждый раз, как я приезжаю, он выгоняет меня, потому что я говорю, что так нельзя. Ему нельзя пачкать наше имя связью с безродной девицей. А тебе всё равно. Тебе всё равно, Вилар. Женись на ней, и он не сможет забрать её в Градмир.

Вилар придвинул к себе документы:

— Извини, Элайна. У меня много работы.

Она выпрямила спину, посмотрела сверху вниз:

— Внешне ты стал похож на мужчину. Похудел, нарастил мышцы, сменил причёску. А внутри остался таким же наивным юнцом. — И вышла из кабинета.

Вилар облокотился на стол и закрыл лицо ладонями.

Как в старые добрые времена Адэр и Элайна с дочерьми собрались за обеденным столом. Зал тонул в лучах закатного солнца, за распахнутыми окнами пролетали стайки птиц. Ветерок доносил шум моторов грузовых машин, разъезжающих по Мадраби. Где-то стучал топор, иногда грохотала кувалда.

Ужин подходил к концу. Разговор витал вокруг Тезара, градмирских дворян, балов и вечеринок. Вполуха слушая наигранно-весёлые рассказы Элайны, Адэр лениво ковырялся вилкой в тарелке и строил рожицы девочкам. Те, украдкой поглядывая на мать, прижимали ладошки к губам и давились смехом. Гувернантка, стоя за спинками стульев своих воспитанниц, наклонялась то к одной, то к другой, что-то шептала им на ушко. Девочки на пару минут принимали благопристойный вид, отправляли в рот кусочек того или иного яства и, взглянув на Адэра, вновь принимались хихикать.

— Идите, немного поиграйте перед сном. Нам с Его Величеством надо поговорить, — сказала Элайна дочерям и устремила взгляд на гувернантку. — На улицу не выходите. Там до сих пор бегают звери без присмотра.

Девочки с расстроенными мордашками поднялись со стульев и, попрощавшись унылым реверансом, вслед за гувернанткой покинули зал.

— Никогда так не делай, — сказал Адэр, вытирая салфеткой взмокшие руки.

Элайна вздёрнула брови:

— Что?

— Никогда не выгоняй дочерей из-за стола.

Выпрямив спину, Элайна положила ладони по обе стороны от тарелки, как бы давая понять, что никому не позволит вмешиваться в воспитательный процесс.

— Наш разговор не для детских ушей.

— Дождись конца ужина и дождись, когда девочки сами попросят разрешения уйти.

— Ну, знаешь ли…

Адэр скомкал салфетку в кулаке:

— Ты унижаешь их. Если это доставляет тебе удовольствие, избавь меня от участия в сценах унижения.

— Извини, Адэр. Я не думала, что ты так остро на это отреагируешь.

— Я сотни раз был на их месте.

— Я тоже, — сказала Элайна, понизив тон. И это напряжение в голосе, и остекленевший взгляд, и пальцы, словно впившиеся в стол, свидетельствовали, что сестра находится на грани срыва.

— Тебе нравилось чувствовать себя лишней? — спросил Адэр, желая добить её. Пусть взорвётся, разрыдается или разразится потоком гневных слов. Ей надо выплеснуть всё, что в ней накопилось.

— Их поведение за столом возмутительно, — сказала Элайна. По её шее пошли красные пятна. — Скажи спасибо, что я не наказала их. А могла.

— Я не видел племянниц три с половиной года. Я готов перевернуть замок кверху дном, чтобы они смеялись. Когда ты последний раз слышала их смех?