Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

— Я принял решение сформировать двор, — сказал Адэр. — Вы имеете возможность стать моими придворными. Хочу сразу предупредить: мой двор будет разительно отличаться от дворов других правителей. Меня не надо одевать утром и раздевать перед сном. Не надо носить за мной корзины с фруктами и бутылки с вином. Меня не надо обмахивать веерами и развлекать разговорами. Мои придворные будут озабочены только процветанием страны.

Гюст положил перед правителем стопку картонных карточек.

— Вы сами выберете, какие обязанности будете выполнять. — Адэр взял верхнюю карточку. — Покровителю танцев вменяется развитие таких направлений, как народные танцы, бальные танцы, балет. Можете внести свои предложения. К слову, всем покровителям разрешаю подобрать себе десятерых помощников, которые с моего одобрения войдут в мой двор. Выбирайте их тщательно и скрупулезно. Надеюсь, вы меня понимаете?

Раскрасневшиеся дворяне и дворянки кивнули.

Адэр взял из стопки следующую карточку:

— Покровителю изобразительного искусства вменяется развитие таких направлений, как живопись, графика, скульптура. Покровители музыки, театрального искусства, литературы, этикета, — говорил он, перебирая карточки. — Покровитель праздников. Я хочу, чтобы народ вспомнил, что такое веселье. Далее, покровители архитектуры, фотоискусства.

Придавил карточки ладонью:

— Я оставляю это на столе, а вы сами решите, чем займётесь. Если кто-то откажется — второго шанса не дам. Ваша главная задача — поиск талантов. Мне нужны музыкальные классы и художественные студии, мне нужны певцы и танцоры, скульпторы и архитекторы из народа, мне нужны одарённые дети бедняков, которым государство оплатит учёбу в высших учебных заведениях. И если таковых не найдётся, я буду знать, кого винить.

Щёлкнув пальцами, Адэр подозвал зверя и покинул зал Совета.

Сезон штормов пронёсся мимо Малики. В храме Джурии она провела больше месяца, упиваясь сказочным сном, который не могли потревожить ни шквальный ветер, ни тучи песка, ни яростные грозы. Затем последовала вотчина Хёска, где первую неделю Малика приходила в чувство, а вторую неделю изводила себя безжалостными мыслями. Как она могла так упасть? Почему раньше не догадалась, что к её полубезумному состоянию приложил руку верховный жрец? Душа была избита, изранена, разорвана — не соберёшь, не склеишь.

В передней комнате, куда имели доступ служители храма и Хёск, на столе всегда лежала чистая одежда, стояли блюда с яствами. Малика покидала свои покои либо на рассвете, либо глубокой ночью, чтобы ни с кем не столкнуться. Ела, не ощущая вкуса еды. Пила, не понимая, что она пьёт.

Однажды Малика обнаружила на столе золотой браслет с подвесками в виде квадратных спиралей. Такой же браслет она потеряла возле захороненной в песках крепости. Кто его принёс? Иштар? Зачем?.. Малика не взяла украшение, оно так и продолжало тоскливо лежать на краю стола, напоминая о тихих днях. Прошлые тревоги на фоне нынешних переживаний казались выдуманными, смешными.

Этой ночью Малика не сомкнула глаз. Проворочалась в постели до рассвета и поднялась с чугунной головой. Окатилась холодной водой, надеясь вернуть себе бодрость и, накинув платье, вышла в переднюю комнату.

За столом сидел Иштар, перебирая пальцами спирали на браслете:

— Его нашли хранители святого пути. На месте нашей стоянки.

— Можешь забрать. Мне он не нужен.

— Садись.

Малика опустилась на стул и сложила руки на коленях:

— Зачем ты пришёл?

— Сегодня у нас с Хёском тяжёлый день.

— Что-то случилось?

— Меня мучает один вопрос. Ответишь честно?

— Спрашивай.

— С кем ты танцевала?

— В храме Джурии была не я.

— Была ты, но только не со мной. Ты говорила на слоте , Эльямин. И обращалась ко мне на «вы». Это Адэр?

Малика устремила взгляд на Иштара. Бездушное каменное изваяние…

— Не твоё дело.

— Ты унизила меня.

— Это ты меня унизил и растоптал.

Иштар сжал браслет в кулаке:

— Даже сейчас ты сидишь так, словно каждый камень в стенах, каждая доска на полу принадлежат тебе. Словно воздух и небо за окном — твоя собственность. Ты смотришь на меня, как на существо низшей породы.

— Хёск и тебя чем-то опоил?

— Там, в храме, я возбудился, глядя на тебя. А ты возбудилась, всего лишь думая о нём. Меня ещё никто так не унижал.

— Скажи спасибо Хёску.

— Я говорил тебе слова, которые никогда не произносил и уже никому не скажу, а ты надо мной насмеялась.

Малика хлопнула ладонью по столу:

— Иштар! Не я, а ты погрузился в мир иллюзий. Я предлагала тебе дружбу, а ты пропускал мои слова мимо ушей. Я могу быть только другом — не любовницей, не женой и не кубарой. Когда же ты поймёшь это?

Иштар с невозмутимым видом опустил браслет на стол, выложил подвески по кругу:

— Во время одной из поездок в Партикурам мне пришлось остановиться на ночлег в трактире. Я не мог уснуть: постель воняла, воздух вонял, окно не открывалось. Я спустился в общий зал и подсел к столу, за которым уже сидел мужик с сыном. Им не хватило денег на комнату, и они коротали ночь за беседой. Отец поучал сына: «Если будешь работать на конюшне — найдёшь друзей-конюхов. Будешь работать в саду — найдёшь друзей-садовников. А если пойдёшь в моряки — друзья у тебя будут в каждой стране». Я промолчал. У человека может быть только один друг. Сегодня я его казню.

Малика опешила:

— Хёска?

— Когда-то ты сказала, что в тебе просыпается тёмная сторона, способная уничтожить мир. Я помню, как корчился от боли, лёжа рядом с тобой на полу в ванной. Слышал, как трещит замок. Слышал звон стекла. Это было в Лайдаре. Потом был ураган в день рождения Адэра. Я хорошо его помню. В моей комнате под напором ветра выгнулась металлическая решётка на окне. Я много раз был в Порубежье, но никогда не видел такого. Не понимал, что происходит, пока ты не объяснила, что боль, которую ты выпускаешь из себя, и есть твоя тёмная сторона. Но даже тогда я сомневался.

— Всё, о чём говорят женщины, — домыслы. Твои слова.

— Над Святой Спиралью никогда не шли дожди, там не осыпались барханы и не рушились крепостные стены. Это сотворила ты. Я представил, что будет, когда твоё чёрное «я» возьмёт верх, и приказал Хёску сделать так, чтобы ты радовалась жизни, а не искала в ней изъяны. И за это я его казню.

Малика схватилась за край стола:

— Со мной всё в порядке. Зачем его убивать?

Иштар скривил губы:

— Как же ты глупа, женщина. Я казню Хёска не из-за тебя, хотя приговор звучит: «За совершение действий, причинивших вред здоровью шабиры». Я накажу его за своё унижение. А ты… Я больше не хочу тебя видеть. — Он тяжело поднялся. — Тебе сообщат, когда корабль будет готов к отплытию. — И вышел из комнаты.