Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

Прикоснулась пальцами к напряжённой щеке Хёска:

— Ты стал разговорчивым как труп. Можешь не отвечать. — Взяла жреца за руку. — Ты бережёшь её для Иштара? Нет. Ты любишь её так сильно, что никому не хочешь отдавать? Нет.

Не меняя позы, Хёск закрыл глаза.

Малика усмехнулась и ещё крепче сжала его ладонь:

— Это не поможет. Я говорю не с тобой, а с твоим телом. Дочь уродлива? Нет. Но тебе противно… — Спросила наугад: — Её изнасиловали?

Отшатнувшись, Хёск выдернул руку.

— Это сделал ты? — выдохнула Малика. — Нет? А кто? Слуга?

Посмотрела в мутное небо: разбуди память, дай понимание смысла фраз, которые торопливо струятся по спине. Вновь направила взгляд на Хёска. Его брови сомкнулись и образовали ломаную линию, морщины прорезали лоб, но он изо всех сил держался, чтобы не поднять веки.

— Кто может пройти в чужом доме на женскую половину? — спросила Малика и сама себе ответила: — «Я прихожу даже туда, куда не заглядывает солнце». Право хазира… Это сделал Иштар? Нет. Значит, Шедар.

Хёск открыл глаза и окатил Малику волной ненависти: не к ней — к тому, кто обесчестил его имя.

— Ты отомстил ему. Ты сделал Шедара бесплодным. А твоя жена? Шедар её тоже изнасиловал? Она покончила с собой?

— Он пришёл, когда меня не было дома, — заговорил Хёск. — Он набирал в кубарат девочек…

«Как и Иштар», — мелькнула мысль, но Малика отогнала её: с этим она разберётся позже.

— Жена была на последнем месяце беременности и не смогла лечь перед ним на живот. Она легла набок. Ему это не понравилось. Он встал ей на спину и несколько раз подпрыгнул. Жена рожала, истекая кровью, а он насиловал мою дочь.

— Родился младший сын. Ему восемь. Значит, дочке было десять лет. Почему ты не убил Шедара?

— Со мной казнили бы сыновей. Мою дочь отдали бы заключённым.

— Ты тварь! — произнесла Малика, едва сдерживаясь, чтобы не ударить Хёска. — Спустя год ты стал верховным жрецом и старшим советником Шедара. Как ты мог находиться с ним рядом?

— А как бы я травил его? Я был обычным военным врачом и служил в армии. Кто бы давал ему яд?

— А кто давал целый год до того, как тебя пустили во дворец? Иштар? Кто возвёл тебя в верховные жрецы? Иштар?

— У него не было таких денег.

— Не было? — хохотнула Малика. — Ты опять мне лжёшь.

— По законам Ракшады наследником всего состояния является старший сын. Остальные сами зарабатывают себе на жизнь. Если старший сын умирает, наследником становится следующий сын. Иштар был воином и находился на содержании армии. Единственное, чем он владел — это кубарат.

Малика стиснула зубы. Так вот куда шли алмазы с подпольного прииска Порубежья. Иштар вкладывал деньги в Хёска. Видимо, их связывает нечто большее, чем травма, полученная Иштаром в детстве. И Хёск скорее проглотит язык, чем признается в этом шабире.

— Почему ты не убил этого ублюдка восемь лет назад и не освободил дорогу Иштару?

— Потому что он последний из шести сыновей. Братья мертвы, отец мёртв. На кого бы пали подозрения?

— На тебя.

Хёск встряхнул головой:

— Конечно. А кто мой друг? — Натянул ткань на лицо. — Допрос окончен.

— С виду вы такие гордые, грозные, а ведёте себя как слюнтяи. Шедар опорочил твою дочь, убил твою жену, приговорил Иштара к смерти, а Хазирад отправил его на остров. Ещё и кубар разрешил ему взять. Красота!

— Какой остров? Иштар держит его под домашним арестом. Он обвиняет его в попытке срыва коронации, но все соучастники Шедара мертвы. Чтобы его казнить, нам необходимо признание.

— Почему не отдадите Шедара Зрячим?

— Нельзя. В голове у хазиров хранится много государственных тайн.

Малика потёрла ладони:

— А теневой кубарат — что с ним будет?

— Кубар казнят вместе с Шедаром.

Малика задохнулась:

— Три тысячи женщин?

— Сейчас там около двухсот кубар. Остальных Шедар успел продать.

— Так продайте всех.

— Кубарат — его собственность. — Хёск посмотрел поверх плеча Малики. — Тебя ждут.

Она оглянулась. За её спиной воины-носильщики держали паланкин, похожий на карету.

— Устрой мне встречу с Шедаром, — сказала Малика, повернувшись к Хёску. — Я попрошу его отдать кубар мне в служанки.

Он покачал головой:

— Иногда я восхищаюсь твоим умом, а иногда твоя глупость меня убивает.

— Устрой мне встречу!

— Это решаю не я.

— А кто?

— Иштар.

— Я сейчас же отправлю в Хазирад требование отменить твою казнь, а ты договоришься о встрече, — проговорила Малика и забралась в паланкин.

На следующий день служанка сообщила, что в саду шабиру ждёт посетитель.

— Сегодня вечером, — сказал Хёск, когда Малика вышла на террасу. — При вашей встрече будет присутствовать хазир.

— А воины?

— Вопрос слишком деликатный, шабира. В истории не было случаев, чтобы кубар отдавали женщине. Воины не должны об этом знать.

— Мне нужна охрана.

Хёск вытаращил глаза:

— Тебе? Шедар не дурак. Он не подпишет себе смертный приговор.

Малика задумалась. В Авраасе, находясь в подземном монастыре, она не решилась провести ритуал с Праведным Братом Сиблой, понимая, что раскаивается лишь тот человек, который осознаёт, что когда-то поступил плохо. Люди, выросшие в жестоком мире, впитавшие в себя извращённые идеи и понятия, смотрят на жизнь другими глазами. Неизвестно, каким станет Шедар, увидев себя насквозь.

Малика вскинула голову:

— Значит, ты был дураком, когда меня опаивал?

— Воинов не будет, — отрезал Хёск.

— Со мной пойдёт мой человек. Его зовут Драго. Он не знает вашего языка и не поймёт, о чём мы говорим.

К вечеру буря утихла, Кеишраб ожил. Сидя в паланкине, Малика с интересом смотрела в окно. Прежде ей не приходилось бывать в бедном районе столицы. Улицы, где жили богачи, были величавыми, тихими, а здесь вовсю бурлила жизнь. Погонщики гнали гружёных волов. Воздух разрезали хлёсткие щелчки плетей. На бочковатых боках ишаков покачивались тюки и жбаны, по тощим задам прохаживались хворостины. И куда бы ни устремлялся взор, он натыкался на месиво из полуобнаженных тёмных тел, торговых палаток и носилок из дешёвой ткани. Каждый человек драл глотку, нахваливая товар или повелевая уступить дорогу. Возле некоторых зданий стояли подержанные автомобили с откидным верхом. Судя по всему, бедняки жили в Ракшаде не так уж плохо.

Дом, где содержали Шедара, ничем не отличался от соседних строений: фасад, украшенный скромной лепниной; витражные окна, выходящие на улицу; невысокое крыльцо с металлическими перилами. К дому с двух сторон примыкал глухой забор.

Воин провёл Малику и Драго в дом, определил стражу место в прихожей и удалился.

— Слушай внимательно, — прошептала Малика охранителю и ступила в богато обставленную комнату.