Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

— Открой своё истинное лицо, Иштар. Братоубийца не может править Ракшадой. Я уже не правлю, так почему правишь ты? — Шедар ещё сильнее согнул руку в локте и приподнял Малику над полом.

Чувствуя в голове покалывание и слыша хруст костей в шее, она попыталась позвать Драго, но из глотки вырвался слабый хрип.

— Трон или вещь? Вещь или трон? — говорил Шедар, продолжая сдавливать шею Малики. Положил другую руку ей на затылок, растопырил пальцы. — Раз…

От головы отхлынула кровь. Перед глазами вращались спирали, в ушах нарастал гул. Малика поймала потухающим взглядом размытый силуэт Иштара. Он не двигался с места…

Вдруг Малику вместе с Шедаром откинуло к стене. Раздался треск, захлебнулся чей-то крик. Рука обмякла и соскользнула с шеи. Горячим потоком в голову хлынула кровь.

Драго помог Малике выбраться из-под бесчувственного тела. Сидя на полу, она прижала ладонь к горлу. Посмотрела на окровавленный затылок Шедара, на его могучую спину. Дышит… Подняла взгляд на Иштара.

— Никогда не прощай меня, — сказал он и обратился к Драго на слоте : — Уведи её.

Ночью вновь поднялся ветер. В его завывании слышался дикий смех и безумные крики. Сложив листья, деревья клонились к земле, словно их стволы были сделаны из проволоки. Где-то звякнули стёкла. Закутавшись в плед, Малика сидела на террасе и не замечала, что её засыпает песком, принесённым бурей из пустыни.

Ещё день назад, ослеплённая злостью, она спрашивала у Хёска: «Почему ты не убил Шедара?» Теперь в голове судорожно извивалась мысль: «Иштар убийца». И внутри всё холодело. Разум противился понимать и оправдывать, а сердце отказывалось верить.

Малика опустила веки. В дверном проёме лачуги стоял Иштар, поигрывая металлическим прутом. Вот его истинное лицо.

При появлении шабиры, Кенеш рухнула на колени и, изогнувшись зигзагом, уткнулась лбом в пол. Малика заглянула в ванную — дверь в спальню Галисии была плотно закрыта. Повернулась к старухе:

— Кто у тебя: сын или дочь?

— Дочь, — пробубнила Кенеш в ковёр.

— Почему ты не ушла, когда хазир дал тебе вольную?

— Мне некуда было идти.

Малика приблизилась к окну. Поводила пальцем по разноцветному рисунку. Память вытолкнула из своих глубин слова старухи: «Здесь мой рай».

Это был первый день её пребывания в Ракшаде. Тревога о будущем смешалась с радостью: путешествие по морю закончилось. Неожиданный подарок Адэра, обнаруженный в багаже Галисии, — красное платье и драгоценная брошь — привёл Малику в замешательство. Не желая слушать намёки дворянки, мол, просто так такие подарки не дарят, Малика решила пройтись по Приюту Теней; за ней увязалась старуха. Тогда-то Кенеш и сказала: «Здесь мой рай…»

Сколько женщин, столько и понятий рая. Одним — рай с милым в шалаше, другим — в кругу детишек, третьим — в окружении роскоши и богатства. Для калек ощущение земли под ногами — тоже рай. Для слепых — возможность видеть. А некоторые счастливы в своей слепоте.

— Твоя дочь служит во дворце? — спросила Малика.

— Да, шабира.

— Это ей ты доносила на Галисию?

Кенеш подняла голову:

— Нет, шабира. Нет! Приходила Хатма, служанка из Обители.

Малика с досадой вздохнула:

— Приходила не Хатма.

Кенеш округлила глаза:

— Она мне так сказала.

— Когда она была последний раз?

— Давно. Может, месяц назад. Или больше. — На глазах старухи заблестели слёзы. — Я не помню.

— Как Галисия?

— Она редко покидает спальню.

— Она учит язык?

— Учила. Учила, да… старалась, а потом сказала: «Надоело».

Воспоминания о последней встрече с Галисией до сих пор вызывали чувство вины. Дворянка перенесла на бумагу своё счастливое прошлое с Адэром. Или не прошлое, а разбитые мечты. А она, плебейка, взялась её судить.

Пройдя через ванную, Малика толкнула дверь и застыла на пороге: спальня была увешана портретами Иштара. Галисия лежала на кровати, кутаясь в атласное покрывало.

— Через неделю мы уезжаем, — сказала Малика на слоте .

— Я никуда не поеду.

— Галисия, вы поедете домой.

Скинув покрывало, дворянка вскочила:

— Если ты решила, что меня можно затолкать в чемодан как вещь… Я не вещь!

— Так будете вещью.

Разговор, скорее всего, пойдёт на повышенных тонах и долетит до ушей Кенеш. Шабире нельзя нарушать закон.

Малика перешла на шайдир :

— Ты уже вещь, Галисия. Ждёшь, когда тебя допустят к телу. Вдыхая воздух Ракшады, ты теряешь рассудок, память и достоинство. Тебе повезло, ты не была в их храмах. Если Иштар закроет глаза на твоё порочное прошлое и женится на тебе — что тебя ожидает?

— У кого из нас порочное прошлое, так это у тебя! — выкрикнула Галисия, захлёбываясь словами. — Я не отбивала чужих женихов, а ты постоянно завлекала Адэра. Спальни рядом, в поездках вместе. Думаешь, я не знаю, чем вы с ним занимались? Откуда у плебейки шикарные платья, украшения, машина? С неба? А? Молчишь?

— Тебя поселят в другом доме… — скрипнув зубами, сказала Малика.

— Во дворце!

— Иштар будет приходить к тебе раз в два или три года.

— Ты врёшь!

— Каждую ночь ты будешь плакать в подушку, зная, что в это время он развлекается с кубарами.

Галисия затрясла кулаками:

— Ты врёшь!

— Он продаст твоих дочерей, а сына заберёт, когда ты перестанешь кормить его грудью.

— Грязная плебейка! Когда же ты уедешь?!

— И что ты будешь делать? — спросила Малика, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить дворянке оплеуху. — Мыть пол или посуду? Ты даже этого не умеешь.

Галисия разрыдалась:

— Ты забираешь всех, кто был мне дорог. Чем я перед тобой провинилась? За что ты лишаешь меня счастья?

Малика обняла её за плечи:

— Галисия, милая…

— Оставь мне Иштара. Прошу тебя, уезжай.

— Он не такой, каким ты его представляешь.

Галисия подняла измученные глаза:

— Может, он не такой, но я люблю его.

— У тебя вся жизнь впереди.

— Только не в Тезаре. Я отсекла прошлое. У меня одна дорога — вверх. Если не к Иштару — к Богу.

Покинув Галисию, Малика словно потерялась: стояла посреди коридора и не могла сообразить, где находится. Одинаковые окна, одинаковые двери, вправо и влево безлюдный тоннель, под ногами тёмный пол, доска к доске.

— Шабира, — прозвучал робкий голос.

Малика посмотрела на девушку, прижавшуюся к стене:

— Ты кто?

— Твоя служанка. Я привела тебя в Приют.

В приют… да, конечно… приют затерянных душ.

— Отведи меня к матери-хранительнице.

Через полчаса Малика сидела перед Фейхель и рассказывала ей о Галисии. Единственное, о чём она избегала говорить, так это о плотской близости дворянки и правителя Грасс-Дэмора. До ночи Лунной Тишины оставалась неделя, вдруг за это время Иштар опомнится? Выслушав её, мать-хранительница отвернулась к окну и поджала губы.