Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

Иштар упёрся плечом в стену:

— Меня всегда удивляла твоя проницательность.

— Если бы Шедар перебрался жить на остров, ты бы не смог ему отомстить. Поэтому ты запер его в своём бывшем кубарате.

Иштар хмыкнул:

— Да, там жили мои кубары. Понравился дом?

— Понравился. Особенно решётки на окнах.

— Их вставили позже. Мой подарок Шедару.

— Ты не можешь держать его под арестом слишком долго.

— Не могу, я ведь поборник закона.

— На что ты надеялся, когда разрешил нам встретиться? На то, что он убьёт меня и развяжет тебе руки?

— Думай, как хочешь.

— Ты обещал освободить его кубар, хотя знал, что не сдержишь слово: твоему брату не в чем признаваться.

Иштар кивнул:

— Всё верно.

— Если бы Шедар на самом деле был виновен…

— Я бы не стал обещать.

— Я в очередной раз поверила тебе, хотя знала, что верить нельзя. «Испить тебя по капле…» Ты осушил моё доверие до дна, Иштар. Я пустой бокал.

Он отвёл взгляд:

— Мне всё равно.

— Ты хочешь моими руками расправиться с Шедаром.

— Да.

— Ты ждёшь, когда я обвиню его в покушении на мою жизнь и скажу, что мой человек спас меня. Ты намекал на этот поступок в интересах Ракшады?

— Да.

— Если Шедар предстанет перед судом, он тебя утопит. Теперь он не умеет врать.

— Я потребую, чтобы суд вынес ему приговор незамедлительно, в отсутствие подсудимого. Обвинение шабиры не проверяется и не оспаривается.

— Ты всё продумал.

— Шаг любого человека порождает в моей голове десятки ответных ходов.

— Ты ввёл суд в заблуждение. Мой страж не давал мне левой руки.

— Знаю. Это сделал другой. Если я поменяю их местами — тебе станет легче? Кстати, настоящий виновник сидит в соседней комнате. Как видишь, я всё предусмотрел.

— Ты такая же мразь, как твой брат.

Иштар схватил Малику за плечи и, рывком стащив с подоконника, зашипел ей в чаруш:

— Тебе нужны оправдания? Их не будет. Оправдания — для виновных.

— Шедару ты мстишь за смерть своих воинов. А в чём провинились твои старшие братья?

— Они не братья, а отрыжки преисподней.

— Куда ты денешь кубар Шедара?

— Догадайся.

Малика задохнулась:

— Их казнят вместе с ним?

— Нет. Они проживут на пару дней дольше.

— Ты отдашь их преступникам?

— Война не бывает без жертв.

— Я ни с кем не хочу воевать.

— У тебя нет выбора.

— Ты бьёшь меня, Иштар, и каждый раз всё больнее. Но придёт время, и ударю я.

Вдавив Малику в стену, он сорвал с её головы чаруш:

— Давай. Проведи свой ритуал. Уничтожь меня сейчас. Другой возможности не будет.

Малика дёрнулась:

— Мне больно!

Иштар навис над ней. Обдал её лицо горячим дыханием:

— Я был готов сдаться и отпустить Шедара. Он всегда шантажировал меня, но делал это с умом. Теперь, благодаря тебе, у него не закрывается рот. Он вспоминает, что было тридцать лет назад, что было вчера. Он вспоминает, как я падал, как поднимался, что говорил. Единственный выход — казнить его. Не отравить, не придушить во сне, не столкнуть с лестницы — в эти смерти уже никто не поверит. За попытку убить шабиру его приговорят к стене Позора. Его наденут лопатками на крюки. Перед этой казнью преступникам зашивают рты, чтобы они ушли на тот свет молча, с достоинством.

— Это ужасно… — прошептала Малика, взирая в горящие злобой глаза.

Иштар походил на демона с фрески. Тот демон, нависая над ангелом, вспарывал белоснежную шею длинными когтями, а ангел, истекая кровью, никак не решался вонзить клинок ему в сердце.

— Я желал брату смерти, но не такой. Ты не оставила мне выбора. Если нет выбора у меня — почему он должен быть у тебя?

— Распусти его кубарат и спаси свою сестру. Потом я сделаю всё, как ты скажешь.

— Ты просишь меня нарушить законы и превратиться в вероотступника?

— Ты же просишь меня обречь Шедара на мучительную смерть.

— Прошу?! — Выпустив Малику из захвата, Иштар сделал шаг назад. — Я ошибся. У тебя есть выбор: мой брат или твои люди.

— Ненавижу тебя!

— Мне всё равно, — сказал Иштар и, швырнув Малике чаруш, вышел из комнаты.

Войдя в зал, она споткнулась возле клетки. Вцепилась в прутья и направила в руки всю злость на себя. За полгода она совершила столько ошибок, сколько не совершала за всю свою жизнь. Теперь на её плечи ляжет неподъёмная ноша — смерти сотен людей.

Не в силах оторваться от прутьев — пальцы к ним словно прикипели, — Малика опустила голову и выдвинула обвинение против Шедара, а потом не поняла, что сказала: её спас то ли Драго, то ли его левая рука. Но главное, что это поняли судьи и Иштар. Прозвучал чей-то хриплый голос; конвоир снял с пояса связку ключей, вставил ключ в замок на дверце клетки.

Малика вдруг почувствовала, как злость заструилась из пальцев в запястья, потекла по рукам и спине, наполняя тело необычайной силой. Обожгла ноги и упёрлась в пол, грозя взметнуться и взорвать разум. Руки сами по себе потянули прутья в разные стороны. Металл стал податливым как пластилин.

Малика смотрела в расширенные глаза Драго, спиной чувствовала ошеломлённый взгляд Иштара, будто сверху видела судей, застывших в нелепых позах. Наблюдая за ней, конвоир втянул голову в шею и судорожно глотнул. Этот звук — невнятный, едва уловимый — прозвучал в тишине как щелчок плётки. Малика вздрогнула.

— Гаси силу медленно, — прошептал Драго, положив ладони ей на руки. — Очень медленно, иначе травмируешь связки.

Малика посмотрела на выгнутые прутья и овальную дыру между ними. Это сделала она?

Через десять минут Малика с охранителями вышла из здания и направилась к паланкину.

— Твой отец точно ориент, а не ветон? — прозвучал голос Драго.

— Точно.

— Не знал, что моруны такие сильные.

— Злые. — Малика покосилась на воинов-носильщиков. — Если не хочешь обратно в тюрьму — помолчи.

Луга открыл дверцу паланкина. Драго принялся хлопать ладонями по штанам. Пыли в них не было, но хлопки заставили носильщиков отойти в сторону и повернуться лицом к ветру. Чистоплотные ракшады попались на уловку.

— О чём он так долго говорил? — спросил Драго, продолжая выбивать из себя несуществующую пыль.

— Кто? — не поняла Малика.

— Иштар.

— Рассказывал суду, какой ты злостный преступник.

— Чудак, ей богу.

— А что ты сделал? — вклинился в разговор Луга.

Драго расплылся в улыбке:

— Приложился к нему сапогом.

Луга тихонько присвистнул:

— Ё-моё…

Малика понимала: Драго тянет время. Пустой разговор помогал ему прийти в себя после ночи в подземной тюрьме, после непонятного суда и после того, чему он стал свидетелем. Малика и сама не торопилась садиться в паланкин. Она соскучилась по своим людям. Один загорелый, второй смуглый от природы. Один сероглазый, у второго в глазах плещется море. Они рядом или это сон? Они рядом… Сюда бы Мебо…