Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

Вечером Иштар усадил Малику на своего жеребца. Сам встал позади неё на стремена и стиснул руки Малики вместе с поводьями. Добрую половину ночи всадники пересекали серповидные цепи барханов. Несколько раз Малика норовила упасть, и каждый раз Иштар умудрялся зажимать её между бедрами и локтями.

Под утро она перебралась на свою лошадь, люто ненавидя человека, который приручил этих животных. Радовало, что воины не обращали на её позор внимания, Хёск не приближался, Драго и Луга скакали рядом, Иштар молчал.

Пытка продолжалась четыре дня, точнее, ночи: днём воины прятались от солнца под навесами, а хазир, шабира и жрец — в шатрах. И вдруг стало легче. Малика смогла без чьей-либо помощи пересечь бархан. Сама расседлала и почистила лошадь. Следуя подсказкам Луги, стреножила.

На шестой день перед рассветом Малика взвыла от боли, которую ждала и которой боялась: Адэр предался плотским утехам в самое неподходящее время. Чудом успев вытащить ноги из стремян, Малика рухнула в песок. Иштар и Хёск ощупывали её, а она, стиснув зубы, стонала и водила глазами, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь чаруш, но не видела ни звёзд, ни луны, ни людей.

Иштар приказал разбить лагерь, и Малика до вечера пролежала в шатре, прислушиваясь к храпу лошадей и тихим голосам воинов за атласной стенкой.

Кто-то сказал:

— Ракшада была отменной наездницей. Нашей шабире до неё далеко.

Кто-то ответил:

— Она впервые села на лошадь. Не будь козлом.

— Бог говорит: «Снисходительность — порок».

— Бог говорит: «Всё, что видишь вокруг, ты примеряешь к себе. Примерь себя на других. Попробуй увидеть небеса через лужи».

Голоса затихли.

Перед закатом лагерь свернули. Иштар предложил Малике поехать с ним на одном жеребце, но она отказалась. Приступ можно прикрыть падением, хоть это очень опасно. В противном случае придётся объяснять причину возникновения боли. А раскрывать свои тайны Малика не хотела.

Следующий приступ она предугадала: заныли колени, в кончиках пальцев появилось покалывание. Успела выбраться из седла и добежать до куста. Благо ещё не рассвело и ветви кустарника, покрытые колючками как иглами, образовывали завесу в виде сетки. Проводив Малику взглядами, воины дружно отвернулись. Пусть думают, что ей надо по нужде, пусть думают всё что угодно, лишь бы не прислушивались.

Малика села на пятки, согнулась зигзагом и вонзила пальцы в землю. Ей хотелось кусать пустыню, рвать её на клочки, а она могла только хрипеть. Наконец боль утихла, и Малика перекатилась на спину.

— Что это было? — прозвучал голос Иштара.

— Святая Спираль. Она плохо на меня действует.

— Опять видения?

— Нет. Ни с того ни с сего заходится сердце.

— Почему мне не сказала?

— Это было один раз, и я думала, больше не повторится.

— Идти сможешь? — спросил Иштар и, не дожидаясь ответа, подхватил Малику на руки.

Путники разбили лагерь. За стенами палатки шабиры было тихо: воины молчали, лошади не фыркали. Малика проспала целый день, а вечером узнала, что Иштар и Хёск вдвоём отправились в святое место, которое надо было посетить перед Вратами Создателя.

Через двое суток они вернулись. Иштар предложил Малике остаться в лагере и подождать, пока он с Хёском побывает у Врат. Но Малика решила ехать. Ей очень хотелось посмотреть на чудо света, о котором она читала в Грасс-Дэморе.

Перед закатом процессия тронулась в путь.

Песчаная конусообразная впадина, названная Вратами Создателя, была самым загадочным местом в мире. Если верить историкам, Врата обнаружили во времена правления Ташрана и Ракшады, а значит, им более пяти тысяч лет.

Впадина имела символические размеры и сохраняла их даже после жестоких песчаных бурь.

Диаметр воронки составлял сто одиннадцать метров. В религии шедаин число 111 являлось знаком триединства: Тьма, Свет, Бог.

Глубина воронки — двадцать семь метров. 27 — вселенский код Света.

Если какой-либо предмет положить на склон впадины, он — независимо от размеров и веса — начинал медленно двигаться по окружности, словно подхваченный водоворотом, и через тридцать семь дней исчезал в сердцевине воронки. 37 — сатанинское число, на которое единицей наложил вето Создатель.

По сути, числа 27 и 37 символизировали борьбу и единство сил Тьмы и Света, но под контролем Создателя.

К святыне стекались паломники со всей Лунной Тверди. Туристы приходили сюда редко. Их отпугивали сотни тысяч людей, кружащих против часовой стрелки и читающих беспрерывные молитвы. Их пугал сам ритуал: любой человек, взглянувший на Врата, был обязан тридцать семь дней обходить впадину по кругу, отвлекаясь только на сон.

Иштару и Малике предстояло совершить тридцать семь кругов: хазир не мог надолго оставить государственные дела. Два дня назад Хранители Врат проводили последних паломников, закончивших ритуал, и заняли места на подступах к святыне. Уединению хазира и шабиры никто не должен мешать.

Поднявшись на бархан, Малика ожидала увидеть всего лишь впадину среди песков. Однако перед ней предстало грандиозное сооружение. Ракшадские архитекторы обожали арки, без которых не обошлось и здесь: аркада из сиреневого мрамора кольцом охватывала площадь, поражающую своими размерами даже издалека.

У подножия холма, залитого лучами закатного солнца, воины разбили лагерь и, управившись с лошадьми, образовали круг, в центре которого встал Хёск. Его вибрирующий голос взметнулся к небу, подёрнутому волокнистыми облаками.

Малике не терпелось отправиться к Вратам и рассмотреть загадочное место, пока не стемнело. Словно читая её мысли, Иштар прошептал:

— Можем прогуляться.

Вблизи строение выглядело ещё более монументально. Закольцованную аркаду огибала лестница из золотистого, как песок, мрамора. Ряды колонн образовывали длинные и просторные коридоры, утопающие в сиреневом полумраке. Звук шагов летел к арочному своду, испещрённому письменами, и возвращался троекратным эхом, от которого по коже бегали мурашки.

Коридор вывел на площадь, и Малика замерла. Вместо плит — под ногами изумительно прозрачное стекло с серебристыми вкраплениями, а под стеклом — пустыня, похожая на бурливое море.

— Алмазный мрамор… — сказала Малика, отказываясь в это верить.

Алмазный мрамор добывали только у неё на родине. Да, она видела прозрачную как слеза лестницу, сооружённую для коронации, и предполагала, что камень для неё привезли из Грасс-Дэмора, но здесь его столько…

— Алмазный мрамор, — подтвердил Иштар. — Раньше был просто песок. Камень завезли из Дэмора пару тысяч лет назад. На строительство площади ушло четыре сотни лет.

— Кто её строил?

— Не знаю. А почему ты спрашиваешь?