Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

Малика вскинула руку:

— Молчи!

Иштар выпрямил спину, расправил плечи:

— Я приму закон о разводах и разведусь с Зальфи. Поставлю возле своего трона ещё один трон, и ты займёшь место рядом со мной. Я готов смириться с тем, что между нами будет стоять Адэр. Готов смириться с тем, что он третьим будет лежать в нашей постели и сидеть за нашим столом. И я сделаю всё, чтобы он исчез.

— Нет.

Иштар свёл брови:

— Нет? Я переступаю через свои принципы, ломаю устои и традиции Ракшады, меняю законы и всё ради тебя. И ты мне отказываешь?

— Я не хочу, чтобы ты делал это ради меня. Сделай ради сестры, ради матери, ради тысяч матерей. Сделай это ради воинов. Ради ребёнка, которого ты никогда не видел и никогда не увидишь.

— О народе надо думать в целом. Если я стану вычленять индивиды и начну разбираться в их проблемах, то погрязну в борьбе за частные интересы. Выжить в моём мире непросто, но тот, кто выживает, непобедим.

— Неоказание помощи роженице — это не частный интерес, — проговорила Малика, еле сдерживая злость. — Это узаконенная система, которая умертвляет народ твоей страны. Непризнание отцом ребёнка только потому, что он появился на свет за стенами дома — это показатель загнивания семейных устоев, которые ты оберегаешь. Ты потворствуешь людям, которые отдают своих детей, как щенков, в чужие руки. Ты поддерживаешь закон, который обязывает отправлять несмышлёных мальчиков в казармы. Ты действительно считаешь, что из них вырастают непобедимые воины?

— Да, я так считаю.

— Армия не самое удачное место для малышей, которые не могут за себя постоять и высказать своё мнение. Или тебе нужны овцы?

Иштар вытянул руку в сторону лагеря:

— Посмотри туда. Ты видишь там овец? Там тигры.

— У них ничего нет: ни родителей, ни дома, даже лошади нет. Люди, которым нечего терять, ничего не ценят. У них есть только поводырь — Ракшада, — за которым они слепо идут. Их наказывают за чужие ошибки и вынуждают наказывать других. Разве тигры так поступают? Уходя из армии, они забирают с собой злость и ненависть. Они чувствуют острую необходимость самоутвердиться, поднять самооценку. И знаешь, за счёт кого они это делают? За счёт женщин и детей. Но унижение слабых и беззащитных ещё никого не сделало героем. Тигры не измываются над своими самками и своим потомством. Как видишь, всё взаимосвязано, и здесь нет частных интересов.

— И ты решила всё изменить.

— Я притягиваю людей, на которых тебе плевать. — Стиснув зубы, Малика отвела взгляд. Беседа перетекала в ссору.

— Продолжай, — проговорил Иштар. — И смотри на меня.

Малика вскинула голову:

— Галисия ждала, когда ты сам ей скажешь, что передумал на ней жениться. Я просила тебя с ней встретиться. Я столько раз просила… Неужели это было так тяжело? Если бы не твоя глухота к моим просьбам, я бы не пошла к Самааш и не увидела, как ей плохо. Я прибежала к тебе. Мне больше не к кому было идти. А ты вышвырнул меня из кабинета.

— Эльямин…

— Когда мне бросают вызов, я его принимаю. Я не умею прятаться в угол. — Малика провела рукой по лицу. — Когда у Самааш начались схватки, идти к тебе было бесполезно. И у меня не было времени. Я думала, это последний бой. Но ты ударил исподтишка. Ты сжёг мой корабль. Ночью, лежа в постели, ты смотрел в потолок и представлял, как я возвращаюсь на родину, и мне говорят о пожаре. Представлял моё лицо. И тебе доставляло удовольствие видеть меня униженной.

— Нет, Эльямин. Я представлял, как ты продаёшь корабль Партикураму или Бойварду, и они начинают строить такие же корабли.

— С чего ты взял, что я его продам?

— Содержание корабля обходится очень дорого. У тебя нет специалистов, нет ремонтных доков. И нет денег.

— Я бы вернула подарок. Зачем же ты так?

— Что сделано, то сделано. Пора успокоиться, Эльямин, и начать жить нормальной жизнью.

— Если я успокоюсь и опущу руки, я потеряю нить, за которую держусь. Я вижу мир иначе. Знаю, каким его создал Бог. Но Бог отдал его людям и смотрит сверху, как с каждым днём мир становится хуже. Люди не торопятся отвечать любовью на любовь, они охотнее отвечают злом на зло. Мир находится в этой воронке. Скоро Врата Создателя втянут его, и Бог свернёт мир в точку.

— Нельзя бороться с неизбежным.

— И что мне делать?

— Радуйся жизни.

— Как ей радоваться? Скажи, Иштар: как? Смотреть в землю или в небо и не видеть, что творится вокруг? Закрывать глаза на чужие беды — это радость?

— Так чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы люди стали милосерднее и справедливее Бога, которому всё равно кого наказывать. Я хочу изжить в людях равнодушие и покорность судьбе.

— Надолго тебя хватит?

— Насколько хватит. Я ненавижу твой мир, Иштар. Ненавижу и люблю. И пока моя ненависть так же сильна, как любовь, я буду спорить с Богом. Тем более что мой человек целых три месяца будет исправляться на рисовой плантации.

— Он на самом деле не чувствует боль?

Малика насторожилась:

— Кто тебе сказал?

— Твои люди болтливы, а у меня хороший слух. Один не чувствует боль, второй готов предать приятелей и сбежать, третий ждёт удобного случая, чтобы меня убить.

Малика вцепилась в перила:

— Неправда!

— А ты без зазрения совести нарушаешь все правила.

— Прости, — сказала Малика и стиснула перила ещё сильнее, чтобы дрожью в пальцах не выдать свой страх за судьбу охранителей.

— Сколько раз я это слышал, — усмехнулся Иштар и направил взгляд в сердцевину воронки. — Ты взрываешь мне мозг. Как мне продержаться ещё три месяца?

— Я переселюсь во дворец шабиров.

— Нет.

— Почему — нет?

— Потому что я хочу, чтобы ты жила в моём дворце. — Иштар повернулся к Малике. Коснулся пальцами её щеки. Провёл ладонью по шее и плечу. Сжал локоть. — Проведи со мной ночь.

Пытаясь придать разговору шутливый оттенок, Малика рассмеялась:

— Я провела с тобой ночь. Уже утро.

— Всего одну ночь, Эльямин. Я не посягну на твою девственность. Слово хазира. — Выдержав паузу, Иштар рывком притянул Малику к себе. — Дай мне силы прощать тебя и твоих людей. Мой источник терпения иссяк. Наполни его. Иначе я не знаю, что произойдёт через час.

Чувствуя, как холодеют руки и ноги, она посмотрела в светлеющее небо. Скоро мир станет серым.

Не выпуская локоть Малики, Иштар вышел из аркады и направился к тёмным стеклянным куполам, лежащим на пустыне. Малика не подозревала, что за галереей скрывается подземное сооружение. Ни с бархана, ни с площади купола не просматривались.

Немного погодя они приблизились к лестнице, которая вдруг напомнила лестницу в подземный монастырь Праведного Братства.

— Куда ты меня ведёшь? — спросила Малика, глядя на вход в полутёмный туннель.

— Это ночной город.