Карина Вран - Днем с огнем

Он невысок, мне и до плеча не дотягивает. Худосочен, но обладает явным пивным животиком. Ему лет сорок пять — пятьдесят — на вид, а точный возраст начальства нам знать не положено. Рыж: вокруг лысенькой макушки закручиваются в хаотичном порядке медные "проволочки". Не носи он дорогие, явно пошитые на заказ костюмы, Филипп был бы похож на работника ЖЭКа — такого, изрядно обмусоленного судьбиной мужичка-боровичка.

— Поздравляю, Бельский, — через пару раздач за моей спиной оказалась Ирина. — Резолюция получена, инспектор первой категории. Цитирую: "Выглядит разносторонним юношей, одобряю". Мне нашептали, что против была только Нина. Ты в чем-то ей насолил?

— Э… Нет, — удивился я. — Определенно нет.

С Ниной, русской дамой-менеджером, предпочитающей дневные смены, мы очень редко пересекались. И общались на уровне: "Здравствуйте!" — с моей стороны, да барского кивка в ответ.

— Ладно, — откликнулась пит-босс. — Теперь к насущному: как сменят, иди наверх, Антон дальше направит.

Разносторонним юношей я, значит, выгляжу. Казалось бы, должно льстить, но я почему-то напрягся. Настолько, что даже зрелище выложенного фулхауса на фоне возлежащей на столе груди обладательницы черного платья меня не впечатлило.

"Здухач гледа у вас", — кольнуло меня в левый бок. Выглядит-гледа-глядеть? Кто-то (здухач?) что-то выглядывает "у вас"? Здухач — кто или что? Вдруг это намек такой, что я "палюсь" тем, что "не прост"?

Мимо карточных столов вальяжно прошелся Филипп, отсалютовал кому-то за моей спиной стаканом с виски. Хоть у него и спрашивай, он-то точно знает сербский. Он и на русском шпарит, как по писаному, и с сербами общается без запинок, и в "де франсэ" у него получается. Можно долго продолжать, серьезно. Талант у человека.

Мое бойкое воображение тут же подкинуло картинку, где генеральный (и до кучи совладелец казино) с ехидцей мне подмигивает, грозит пальчиком, после чего этот пальчик меняет направление, превращаясь в указующий перст. Перст направлен мне пониже пояса, а голос, которому так и хочется верить, подсказывает: "У вас гледа здухач". Я аж не удержался от поиска не застегнутых мест на форме.

Нет. К Филиппу я с этим странным посланием обращаться не стану. Ну его… Лучше у Бартош спрошу: она не полиглот, но умная и немного говорит на чешском, вдруг там что-то схожее, созвучное обнаружится?

Однако сказать (подумать в моем случае) оказалось проще, чем сделать. С Ташей на один брейк мне удалось попасть к трем часам ночи, и мы оба хотели есть. Над тарелкой с рыбной котлетой и пюре заговорить я решился только про одежду приснившихся мне мужиков. Поварам до нас дела нет, но все равно прилюдно болтать о некоторых штуках было лишним.

Спросить спросил, только не ожидал, что Таша начнет уточнять:

— Зеленый — какой? Как зеленка? Как наше сукно? Как горох? Как елка в сумерках?

Я обалдел от этого ряда ассоциаций, так молниеносно составленного. Задумался.

— Елка в сумерках, — выдал (вроде как) наиболее похожую ассоциацию.

— Воротники глухие? — продолжила опрос она, отложила на тарелку приборы, обхватила себя обеими руками за шею. — Такой высоты?

Я кивнул.

— Пуговицы, эполеты, обшлага, красное, желтое, золотое в отделке? — не унималась она.

— Это не в курсе, — пожал плечами.

Сон не изобиловал ракурсами, да и я-огонь в человечков не вглядывался.

— Лейб-гвардии Преображенский полк, — на минутку задумавшись, вынесла вердикт Бартош. — Предположительно период правления Николая I. В декабре одна тысяча восемьсот тридцать седьмого горел Зимний. В целом описание сходится, но я уточню по книгам.

— Что ты, не трать время, — неловко мне стало напрягать девушку.

— Почему? — чуть приподняла бровь Арктика. — Ты спросил, я отвечаю. Ошибаться не люблю, поэтому хочу удостовериться. Доел? Нам пора.

Часы над стойкой выдачи порций подтверждали ее правоту. И теперь я точно должен был подарить Таше книжку. А то и не одну.

До самого утра мы с Бартош больше не пересекались, что нормально для конкретно загруженной ночи. С утра она испарилась быстрее, чем я успел переодеться. Спешила, надо полагать, домой, к сестре. Засобирались и мы. Втроем: я, Макс и Ханна. Митин, зараза, взял отгул по каким-то там семейным обстоятельствам.

— Ах! Какой ужас, — дрожащим голосом проговорила за моей спиной Алия, когда я уже за ручку двери стаффрум взялся.

— Что там, детка? — спросил Находько.

Ах-Ах молча ткнула зажатым в руке пультом от телевизора в сторону экрана. Звук был выключен, картинка шла. Показывали живописные обломки — все, что осталось от рухнувшего самолета.

— Малышка, это грустно, но ничего не поделать, — я подошел к ошарашенной девушке, попытался разжать пальцы, вцепившиеся в пульт; не сумел, нажал на кнопку выключения. — Гречка, ты ее проводишь? Алия, иди домой, выспись. В мире каждый день случается что-то поганое, и мы никак не можем на это повлиять.

С нашим графиком мы часто пропускаем мировые события, как хорошие, так и плохие. Лично меня это устраивает: пока эти события не затрагивают знакомых мне людей, пусть там хоть кровавые осадки месяцами выпадают. Я даже не почешусь. Когда что-то происходит рядом, на глазах, эффект, конечно, совсем другой, как и отношение с вытекающими действиями. А вот то, что за экраном "зомбоящика" — не пронимает. Сегодняшняя (чуть устаревшая уже) новость тронула меня только потому, что Алия расстроилась. Она — очень искренняя девочка, все воспринимает близко к сердцу.

А я… я больше тревожился о том, как пройдет моя утренняя прогулка в компании двух мордатых и хвостатых зверюг, маскирующихся под людей. Скотина, как есть скотина — и это я не о хвостатых.

— С-сильнее, — Луккунен прильнула к ограждению, глядя на громадину в лесах на другом берегу. — Т-тянет с-сильнее.

Шпала заявил, что прямиком через Марсово поле идти сразу после полнолуния его не штырит, так что мы дружной троицей потрусили через мост Белинского и дальше вдоль Фонтанки. Тут попросила пройти Ханна, мы с Находько предпочли бы пораньше вырулить на Литейный.

— Речь о Михайловском замке, — работать переводчиком между матершинником и заикой — та еще задачка, как выяснилось. — Он притягателен для Ханны.

— Итить тя, лисонька, итить не переитить! — Шпала присвистнул. — Давно тянет?

Кто есть кто — это они между собой разъяснили еще на Кленовой. Я взял самоотвод, отойдя в сторонку и не прислушиваясь к доносящимся порыкиваниям. Постоял, привалившись к стволу каштана, подождал, пока они попринюхиваются… или что там делают ребята и девчата вроде них? Немного погодя меня позвали, сообщили, что с августа Ханна переведется в нашу смену, чтобы "мчать в ночи" не мешали несовпадающие графики.