Карина Вран - Днем с огнем

Нам отлично зашел самогон. На второй бутылке блюдец "шутки ради" стало уже два, второе отправилось за печь. За третьей пришлой заглянуть в дом Антонова. Четвертую — неприкосновенный запас — мы распивали в поле, средь налитых колосьев ячменя. Шли к молодому дубку на опушке за полем, но слегка заблудились в коварных колосинах.

— Не падай, помнем поле, — уговаривал я Кирилла. — Ух, нам потом…

— Мните, я все улажу, — успокаивал нас Кошар, ритмично покачивая хвостом.

— Эх, дубинушка, ухнем! — зычно запел вдруг Антонов. — Печально, что ты уезжаешь. А то б мы завтра тоже ка-ак ухнули!

Наш извилистый путь сквозь вероломные колосья вышел на примятую извилистую же колею.

— Мы здесь уже вроде были… — с сомнением озвучил я, глянул на красиво падающего в зерновые Антонова.

Тот принялся грести руками и ногами, как если бы плыл баттерфляем. Потом перевернулся на спину, принялся двигать конечностями вдоль туловища, изображая нечто вроде морской звезды.

— Во поле березка стояла… — приняв созерцательный вид, пропел я.

— Вы, гудки, не гудите, — подхватил глубоким низким голосом Кошар. — Старого мужа не будите.

— Старой спит с похмелья, — вклинился голос потоньше, незнакомый, из глубины поля. — С великого перепоя. Эх!

— Мы трезвы! — вскочил (почти не шатаясь) Кирилл. — И молоды. Лидок не видит…

— Я спросил у ясеня… — на два, а потом на четыре голоса завели мы печально…

Да, хороший оказался у местного специалиста продукт. А похмелье у меня было считанные минуты, пока я не вспомнил о великолепном эффекте живого огня. Как там Антонов, я предпочел не задумываться. Хорошо еще, что в памяти одним из крайних проблесков был момент, когда я аккуратно складировал парня на кровать его — Антонова — дома. Натурально, как большую и тяжелую связку дров.

С Нелидом мы попрощались довольно тепло. Обещали приехать в августе. Я увез во внутреннем кармашке цестус, презентованный домовым. Как там дела у ведьм, не узнавал — в их дела совать нос не безопасно, да не больно-то и хотелось.

Словом, никто из деревенских на прощанье нам платочком не махал, но уезжал я с мыслью, что будет здорово еще разок, а то больше, "понаехать" в Журавлев Конец.

— Итак, что за беда, где и когда? — первым же делом по возвращению в Питер, в маленькую свою квартирку, я набрал номер младшего лейтенанта Крылова.

— Не имею ни малейшего понятия, — бодро откликнулся законник.

— Здрасьте, Сергей Батькович! — зажав аппарат плечом у уха, я всплеснул руками, жалея, что служивый этого увидеть не способен. — Я бросил все и примчался, чтобы услышать этот прекрасный, донельзя содержательный ответ!

— Это Беда, — вздохнул мой собеседник. — С ней это так не работает. Главное, будь на связи, как она даст знать хоть что-нибудь, я тут же с тобой свяжусь.

Моей выдержки хватило на то, чтобы сначала сбросить вызов, а потом уже высказать все, что я думал по данному поводу. Затем поздороваться с Малом Тихомирычем, передать его в лапы Кошару, то есть, предложить узнать о наших загородных приключениях от овинника.

Сам укатил в книжный. Без разницы, где ждать звонка, так почему бы не совместить ожидание с выбором книжки для Бартош? И себя, любимого, не обделить печатной продукцией.

Контраст между просторами "губернии" и сутолокой города был, конечно, разительный. Казалось бы, несколько дней всего провел без гула двигателей и выхлопных газов, а разницу прочувствовал.

Из книжного я ушел не с пустыми руками. А в дороге предавался измышлениям: что там за беда такая, без меня не устранимая? С серьезным пожаром? Чьих рук: Злыдня или кого другого? Питер город большой, нехороших нелюдей, как и людей, в нем хватает.

Не то, чтобы я всерьез рассчитывал на ответы. Просто это был первый случай, когда моя "встроенная паранормальщина" должна была найти дельное применение, и я был поставлен в известность об этом заранее.

Первую половину четверга я провел, как на иголках. Младший лейтенант все не звонил, тогда как я был с самого утра в боевой готовности.

— Октябрьская набережная, Речной вокзал! — выпалил мне в ухо Крылов, когда наконец-то дал о себе знать. — Причал.

— А поточнее? — оторопел я: бегать вдоль набережной мне как-то не улыбалось.

— Причал! Теплоход! Пожар! — проорал служивый, разделяя нервные выкрики паузами. — Не ошибешься!

Он отключился, а я на бегу уже признал некую логичность сыскаря: действительно, мимо горящего теплохода я вряд ли пробегу, не заметив.

Спешил я, как мог. И все равно опоздал.

Над рекой воздымался густой серый дым, источником которого было белое с голубой окантовкой судно. Теплоходом уже занимались пожарные. Лили на кораблик и с машин, стоящих у края причала, и с воды.

Мельтешили какие-то люди, как в форме, так и в гражданском. Сергея среди них я не видел.

"И что теперь? Прорываться через оцепление, чтобы попросить: огонечек, не гори?" — занервничал я.

Потом ругнулся на себя: телефон же! Крылова я набирал на ходу, не стесняясь оттирать плечами столпившихся зевак. Или пассажиров, кто в такой сутолоке разберет?

— Где? — коротко спросил служивый. — С какой стороны… А, вижу тебя! Двигай прямо, встречаю.

Дыма было валом, но огня я не видел. О чем и сказал Сергею, как только приблизился.

— Пожарные вроде справляются.

— Если бы достаточно было полить водой это корыто, Беда не всполошилась бы еще позавчера, — мотнул головой парень. — И я бы тебя не выдергивал.

Я пожал плечами, мол, тебе виднее.

— Так, там был взрыв в машинном, — быстро двигаясь к судну, начал рассказывать о происшествии Крылов. — Оттуда распространился пожар. Пассажиров на борту нет. Но, возможно, есть кто-то из экипажа. Капитан не может найти моториста.

— Мы — внутрь? — уточнил я, видя, что мы приближаемся к не убранным сходням.

— А ты собрался прилюдно действовать? — огрызнулся законник.

Странно, но никто нас не остановил. Никто не препятствовал, не взывал к разуму, не предупреждал об опасности.

Нас словно пропускали в расставленную западню.

Вода. Огонь на воде. И водные духи, с которыми у меня не самые простые и понятные отношения.

— Нет, — теперь уже я мотал головой, отгоняя сомнения.

И несвоевременное воспоминание, со словами старшего законника: "Вода, Андрей! Что естественный противник огня?"

Я — огонь — иду на воду — тушить пожар. Будет местный водник разбираться, кто виновник пожара? Или, не раздумывая, загребет под одну гребенку всех, начиная с ближайшего, с меня?

— Сюда! — я замешкался, и Сергей успел уже прилично отбежать от меня по верхней палубе.

Я помчал следом. Получил струей воды под напором в бочину и пару ведер воды на голову в виде капель. Что-то шипело, скрипело, судно кренилось под ногами.