Грин Элис - Алмарэн

А я… я, наверное, устал. Моя недолгая жизнь дала мне больше, чем бессмертия. Я пережил все — утрату, одиночество, счастье, любовь. Больше я ничему не удивлялся.

За своими мыслями я не заметил, как забрел куда-то.

Эту часть леса я точно не знал.

Валуны какие-то.

Тут-то меня и осенило.

Я коснулся рукой одного из них, и чуть не упал.

— Неужели, — листья зашептали мне песню ветра, — снова открылась. Заповедная зона.

Вне себя от радости, я принялся искать свою тропинку, которая конечно уже заросла и замелась землей. Кое как, по старой памяти, я набрел на кусты, за которыми за мной наблюдали красные глаза Кая.

А вот и она. Наша пещера.

Как и прежде, в углублении, в которое просто так не спустишься. Наша лесенка сгорела, и теперь я снова, как в детстве, бросив палку, стал карабкаться вниз, стараясь не сломать ногу. Меня ведь здесь потом не найдут.

В груди было какое-то радостное трепетание. Словно я опять ближе к ней, будто она сейчас выйдет ко мне, и начнет ругать за что-нибудь.

Мое дерево уцелело. Высохло, но все еще хранило разноцветные ленточки — красные, синие, желтые. Даже шелковые, которые мы купили специально для Мари, чтобы она могла вешать их сама.

Вот только в пещеру духу войти не хватило. Я стоял, мялся у нее, несколько раз набирался смелости и снова отходил.

— Вот это я трус, — посмеялся я сам над собой, почесывая затылок.

— Ты всегда был таким.

От неожиданности я подпрыгнул.

Я так резко повернулся, что сначала не поверил своим глазам.

В двух метрах от меня, в белоснежном платье, с цветами синих фиалок в волосах, стояла моя жена. Синие глаза светились спокойствием и счастьем. Такое было только в минуты нашего единения, или, когда она укачивала на руках Мари, чтобы та заснула. Кожа чуть светилась, но эта была все та же, моя Алма. Мое прекрасное чудовище.

Не знаю, как я еще сохранял равновесие, но дар речи меня почти покинул.

— Ты… здесь?

Она сначала улыбнулась, а потом засмеялась во весь голос. Птицы с ближайших деревьев вспорхнули, недовольные шумом.

Алма смеялась, как никогда. Ее ничего не мучило. Лес больше не принадлежал ей, не было никого, кто хотел бы причинить ей боль.

Я не смог не улыбнуться глупой улыбкой в ответ.

— Ты стал такой взрослый.

— Старый, ты хотел сказать?

Она покачала головой и подошла ближе, касаясь кончиком пальцев моих губ.

— Нет, я правильно сказала. Но это не важно. Там, куда мы отправимся, возраст не важен.

Я сначала не понял ее.

— Ты о чем?

Она припала к моей груди. Я, все еще растерянный, обхватил ее за плечи, кладя подбородок на макушку.

— Пришло твое время, Рэн. И я вернулась за тобой. Я же обещала.

Алма чуть отстранилась, не спуская с меня нежного взгляда.

— Ты достаточно натерпелся.

— А как же Мари?

Имя дочери стерло улыбку с лица.

— Да, ей будет нелегко. Но, если я правильно поняла, она счастлива?

— Я расскажу тебе.

— Да, по пути туда расскажешь. А сейчас, забирайся ко мне на спину. Время не ждет.

Быстро, буквально за мгновение, она стала черным, внушающим ужас чудовище с огромными когтями-кинжалами и несколькими рядами зубов.

Послушно, как кошка, она улеглась на землю, что бы я забрался на нее. Между ее крыльев, было, как и раньше, тепло и удобно.

Распахнув крылья, она оттолкнулась и взмыла в небо, поднимая за собой круговорот листьев и пыли.

Мы поднялись над лесом, нашим домом, нашим прошлым. Вот и дом. Кажется, Мари вешает белье.

Океан разлился до самого горизонта. А где-то там, за ним Ханна и ее муж пьют чай, и обсуждают, как их старший внук пошел в школу.

— Рэн, — позвала меня Алма сквозь ветер, — я не хотела умирать.

К сожалению, ее выражение лица я не видел.

— Я знаю.

— В тот день, он успел очень сильно ранить меня. Я знала, что не выживу. И не хотела возвращаться к вам, и умирать на руках у дочери и мужа. Мои останки сейчас в озере. Наверное, ими питается новый хранитель. Он родился вчера.

— Это все круговорот жизни. Я тоже скучал по тебе.

— И еще, — впереди вдруг засиял свет, ярче, чем солнце. Мы стремительно приближались к нему. Кажется, я видел в нем силуэты двух волков — серого и белого, — расскажи мне о дочери и внуке.

— Честно сказать, я поступил, как скотина, только не бей меня…

— Мама, мама!

Маленький Рэнделл ворвался в дом, весь в земле и заплаканный.

Мари бросила глажку и бросилась к сыну.

— Что с тобой, — села она перед ним на колени, — что случилось?

— Там, — он хныкал и вытирал слезы, — я пошел в лес за дедушкой. Я не послушался. И… он не дышит. Он умер, мама. Там, около валунов.