Сергей Джевага - Когда оживают Тени [litres]

Именно тогда произошел один из первых крупных прорывов. Десяток демонов проник в город по тоннелям во льду, и на целых три недели на верхних уровнях установился ад. Одержимые убивали. Заражали живых и мертвых, превращали в монстров. А тьма, которая пришла вместе с ними, плавила плоть, перестраивая в нечто невероятное, непостижимое, ужасающее, чуждое.

Лишь последние из теургов смогли остановить Вестников. Вместе с первыми тамплиерами, обычными гвардами. Одних демонов убили клинками и пулями из селенита, других уничтожили, пустив в часть тоннелей океанские воды, третьи попали в ловушки-печати, таких развеяло в прах.

Победа почти равнялась поражению, так как население города уменьшилось на две трети. Лучший и красивейший район отравило настолько, что его пришлось покинуть. Закрыть, запечатать, отгородить затопленными участками.

Десятью годами позже часть Барьера над Тарой взорвали. И именно тогда достроили первое искусственное светило. Не столько ради фермерства, сколько из соображения безопасности – лед перестал подступать к скалам. Еще через двадцать лет почти у каждого полиса Олдуотера появились подобные устройства. Дорого, долго, но когда два небольших поселения невдалеке от Барьера пали, никто не смотрел на цену.

Да, урок усвоили. Тара существовала до сих пор. Верхние уровни молчали, древние печати и морская вода удерживали тьму. Но те, кто рисковал приближаться к границе, чувствовали холод, боль, черноту и безумие, что клубились за стенами и жаждали пойти дальше, ниже.

Неудивительно, что покинутые уровни назвали Лимбом в честь первого круга ада. Ведь, по сути, они им и являлись.

И тем не менее отдельных смельчаков тянуло туда. Обходили наряды гвардов, ловушки, практически просачивались сквозь глухие стены. А потому, что в том районе остались библиотеки, множество артефактов, созданных величайшими теургами, запасы селенита. О богатствах ходили легенды, они притягивали помыслы авантюристов.

И я знал как минимум одну правдивую историю о тех, кто смог вернуться.

– Попытаюсь попросить ссуду у отца, – произнес Мак-Грат.

– Не торопись, – улыбнулся я, глядя на упрямо сжавшего губы друга.

– Почему? – изумился сын грандлорда. – Ормонд, не говори, что ты собираешься выкинуть ту грандиозную глупость, о которой думаю.

– Я пока ничего не решил. Просто исследую варианты, – поторопился заверить я, перевел взгляд на коротышку: – Коул, послушай, те команды как шли? По старому коллектору вдоль третьей резервной шахты?

– Не берусь утверждать на сто процентов, я не сопровождал, – пожал плечами делец. – Но думаю, да. Там меньше гвардов и тамплиеров, реже снуют священники. Ну и, по слухам, проход есть. Большой отрезок затопленных тоннелей, где не так много ловушек. Если пройти, вынырнешь аккурат на окраине главного грота.

– О чем ты думаешь, Орм? – нахмурившись, спросил Фергюс.

– О том, что падкие на наживу искатели многие годы ходили одной и той же дорогой, – честно признался я. – И кто бы или что бы сейчас ни жило в Лимбе, оно знает, в каком месте появляются свежие тушки.

– Считаешь, что тьма сконцентрировалась в этом месте? – заинтересовался Коул. – Логично, я бы тоже выбирал места поближе к камбузу. Но тогда лезть тем более бессмысленно.

– Если не выбрать окольный путь, – пробормотал я. – Проникнуть там, где никто не ожидает.

– Я допускаю, что у тебя получится, – поморщился Проныра. – Но, Орм, учти, что пробраться в Лимб – лишь полдела. Летопись не валяется на главной площади как приз для героя. Где-то в обители Анклава. И если случится чудо и она цела, не размокла и не сгнила, войти туда и выйти оттуда невредимым почти невозможно. Теурги очень не любили воров.

– Грабителей никто не любит, – иронично ответил я. – И как показывает практика, мертвецы в том числе.

– Узнаю взгляд, – проворчал Фергюс и толкнул локтем Коула. – Видишь? Глаза загорелись. Точно полезет и сломает себе шею. Или сожрут. А нам потом пить, печень гробить. Еще и песню сочинять про дурака, по собственной воле прыгнувшего на сковороду к бесам.

Сын грандлорда преувеличенно мрачно посмотрел в пустую рюмку и плеснул себе из бутыли, подлил дельцу. Со скорбным видом, будто поминал, поднял посудину и сделал большой глоток. Хотел добавить нечто явно едкое и крайне ироничное, но в тот момент в зал ворвалась новая компания. Сплошь портовые рабочие, в плотных комбинезонах, потные, грязные, грубые.

Шумно уселись за стол неподалеку, принялись заказывать выпивку и закуску. И между делом ожесточенно спорили, размахивали руками. Звучали слова «стачка», «достали», «хватит терпеть» и прочие, свидетельствующие о крайней степени раздражения.

– И эти о том же, – пробормотал Коул, прислушавшись. Заметил вопрос в моих глазах и скорчил кислую мину: – В Таре неспокойно, Орм. Ты выбрал не лучшее время, хотя понимаю, что от тебя зависело немногое. В городе волнения.

– Связанные с чем? – заинтересовался я.

– Как обычно, – сделал неопределенный жест делец. – Дайте больше воздуха, больше жилого пространства, всяческих благ, достойную зарплату, поменьше рабочий день.

– Такие настроения вроде бы стабильно возникают раз в пятилетку.

– Ну да. У одних денег много, у вторых нет в принципе. И терпение тех, кто сидит вдалеке от кормушки, периодически истощается. Последние набеги фоморов на пограничье подорвали поставки ресурсов, после конфликта с дальними экономику лихорадит. Часть людей потеряли работу, остальным теперь приходится вкалывать за гроши, чтобы не протянуть ноги. Наши воротилы, вместо того чтобы искать альтернативы, увеличивают налоги и урезают зарплаты. Работяги люди терпеливые, но когда прижимает, начинают бастовать… в лучшем случае.

– Похоже, все серьезно.

– Более чем. Обычно волнения длятся недолго. Людям надо кормить семьи, а торчать на профсоюзных собраниях слишком больно для кармана. Но тут явно кто-то подливает нефти в огонь, подкармливает. Людишки и за молоты хватаются, громят магазины и склады. Таких ловят, арестовывают, сажают в тюрьмы и топят, но без толку. К тому же появились народные герои.

– Ты о чем?

– О Мстителе в маске, – втянулся в разговор Фергюс, перестав изображать праведный гнев. – Появился недавно. Бегает с перевязанной бинтами рожей, в черном плаще. Режет глотки одичавшим от жадности промышленникам. Главарей уличных банд тоже на досуге истребляет. Аристократы и торгаши бесятся, чернь ликует, а гварды с ног сбились, но поймать его не могут. Малый как заговоренный ускользает от облав и ловушек.

– Вот как, – протянул я, сразу вспомнив типа, с коим столкнулся в техническом тоннеле. – А на самом деле? Обычный душегуб?

– Намекаешь, что у кого-то на довольствии? – сразу догадался Проныра. – Понятия не имею. Кто-то из лордов мог прикормить и под видом борьбы со злодеями бросить устранять неугодных. Отношения между домами постоянно напряженные, а теперь вообще скатываются в полное… хм… ну, ты уяснил. Плетут интриги, надеются сожрать конкурентов, подставить, ослабить. Того и гляди схлестнутся. Махон грызутся с Флиннами, Мур с Молоуни.