Сергей Джевага - Когда оживают Тени [litres]

Мак-Кейн позволил себя увлечь к выходу. Отступил на шаг, потом развернулся и решительно зашагал прочь. Но на пороге храма оглянулся и сказал через плечо с кривой ухмылкой на губах:

– Жаль. Я ошибся, рука дрогнула, воткнул лезвие слишком глубоко. Словоплет должен жить. Жить, как и сестра, – слепым, беспомощным, гадящим под себя. А теперь подохнет, как настоящий поэт, – трагично. Не дай бог, запомнят и прославят…

Я не нашелся, что ответить. Бывает же… когда нужно сказать хлестко и метко, мысли путаются, язык тяжелеет. И уже потом прокручиваешь разговор в воображении, придумываешь остроумные реплики: как бы посмотрел, какую мину скорчил, дабы уязвить оппонентов побольнее. Чтоб заткнулись и убрались опозоренные, со втянутыми в задницы языками.

Однако ложка дорога к обеду, а время отмотать назад нельзя. Да и если подумать, не важно сие. Когда у тебя на руках умирает друг, не до соревнований в интеллектуальном сквернословии…

– Твою мать! – пробормотал я. И добавил с чувством: – Твою ж фоморью мать! Господи, ну зачем ты бросаешь в меня эти куски дерьма, а?..

Но всевышнему или кому бы то ни было еще, кто якобы наблюдает за копошением этих букашек-человечков у собственных лучезарных пяток, было откровенно наплевать на мои претензии, желания и устремления. Вселенная продолжала наблюдать из темноты недостроенного храма с сонным равнодушием и иронией…

Вот как ты теперь выкрутишься, Ормонд? Как?..