Стивен Эриксон - Три повести о Бочелене и Корбале Броче

- Молль не особенно велик, но и здесь есть что посмотреть, кроме переулков с расчлененными трупами.

Мужчина замер. - Да неужели.

- Если вы, конечно, - продолжил Гульд, - не заняты убийствами.

Чужеземец взял остаток хлеба и принялся подбирать соус в тарелке. - Если и занят, сержант, то не таким способом.

- Если заняты, - возразил Гульд, - чего здесь забыли?

- Мимо проходил.

- Значит, завтра уедете?

Чужеземец пожал плечами. - Может быть.

- Где остановились?

Мужчина наконец послал Гульду широкую улыбку. - Тот стражник, которого вы послали за мной, должен знать.

Сержант сурово сощурился. - Он регулярно докладывает. Если я не услышу его в назначенное время, приду за вами самолично.

- Как угодно.

Гульд встал. - Вы оставили кусочек хлеба.

- Для богов.

- А если они не голодны?

- Они всегда голодны, сержант.

- Ужасно выглядишь, Манси, - сказал Кряга с ухмылкой, едва Эмансипор шлепнулся на стул. - Сабли заснуть не дает, старина? - Кряга старательно подмигнул Тускляку. - Спроси меня, так она кажется женщиной э, обширных аппетитов...

- Тебя не спрошу, - зарычал Эмансипор, сверкая глазами над кружкой темного эля. - Зачем бы? Похоже, что сам не знаю, а?

- Нет, конечно! - громко согласился Тускляк.

- Эй, - сказал, откидываясь на стуле, Кряга, - ты, случаем, не подхватил чесотку, что принесли твои визгуны?

- Нет.

- Рад слышать. - Кряга вздохнул. - У меня как-то была. Ужас. Боги сохраните, такая гадость за ушами...

- Хватит, - зарычал Тускляк.

Эмансипор глубоко затянулся и оперся о стол. - Нужен корабль. Выходящий ночью или завтра утром.

Брови Тускляка взлетели. Он переглянулся с Крягой, оба пьяницы подались вперед. - Ну, - пробормотал Тускляк, - это несложно.

- Он прав, - кивнул Кряга. - Как пить подать. Хотя зависит, чего именно ты ищешь. К примеру, если желаешь сохранить тайну, не бери "Плавучий Амбар", ведь капитан Пумель портовые книги страсть уважает.

- А если ищешь быстрый и крепкий, - сказал Тускляк, - не бери "Большое Корыто", он ходит плохо, а капитан Турб задолжал половине ростовщиков Молля, даже Облеру, и нечем починить снасти.

- "Туча Мух" может подойти, но слышно, команду выгнали на берег крысы и неизвестно, когда они посмеют отбить борт. И посмеют ли вообще. - Кряга нахмурился и потряс головой. - Может, не сильно и хотят.

Тускляк поднял кургузый палец. - Постойте. Есть один. "Солнечный Локон".

Кряга поперхнулся элем. Довольно долго Эмансипор и Тускляк наблюдали, как приятель кашляет, давится и перхает - лицо стало багровым. Не скоро удалось ему обрести свободное дыхание.

Эмансипор сказал Тускляку: - "Солнечный Локон"? Не слышал о таком...

- Пришел со Стратема, - объяснил Тускляк, небрежно пожав плечами. - Для некоторой починки. Мы с Крягой кое-что купили, а потом раскрутили их на хорошую цену за гвозди.

Кряга снова мог говорить. - Да, тут Тускляк прав. Корабль хорош на вид и наверняка быстро бегает. Капитан тихоня - Худ, вся команда тихая, скромная какая-то. "Солнечный Локон". Идеально для тебя, Манси, чего бы ты ни хотел. Он в Торговом доке, только что спущен с катков. Отлично сел.

Эмансипор прикончил эль и встал. От утомления мысли путались в голове, словно попав в густой туман. - Спасибо. Иду прямиком туда. Увидимся.

- До встречи, Манси, и не надо спасиба. Эй, Сабли алхимиков нашла?

Эмансипор наморщил лоб. Он не помнил, чтобы об этом рассказывал. Должно быть, рассказал. Кряга приметил сынишек - природная заботливость, счел Эмансипор. Кряга просто милый, заботливый человек. - Она хорошо поживает, - сказал он и вышел из-за стола, поворачиваясь к двери. - Спасибо что спросил.

- Без проблем, Манси. Рад слышать.

- И я, - вставил Тускляк. - Свидимся, Манси.

Сержант Гульд пробирался по Кукольной улице - семьдесят семь неровных шагов по мучительно узкому, драпированному тенями проходу. По плечам стучали, бесконечно звякая и шурша, сотни кукол из дерева, кости, тряпок и перьев. Каждая была подвешена к крыше очередной лавки - за шею, на волосатых веревочках из водорослей. Глаза - ракушки, бусины или капли краски - как бы провожали его, словно все зловещие куклы и марионетки были одержимы демонами. По крайней мере, знал Гульд, некоторые были. Кукольная улица не числилась среди главных объектов его забот. Если за ним и следили глаза человеческие, их не было видно в сумраке холодных магазинчиков.

По велению судеб закуток Миллы Чернпуги находился в самом дальнем тупике. Он прислонился к стене склада; над грубой мостовой висел, покачиваясь на канате, ряд сшитых из кожи жутковатых и неряшливых кукол. Безобразные лица скалились под прядями сальных волос, блестели ониксовые глазки. Подойдя ближе, Гульд прищурился. Не обычная кожа, нет, скорее свиная, плохо выдубленная и стянутая морщинистыми швами.

Невозможно и представить, какой же люд готов покупать такие штуки.

Глубокий мелодичный голос пропел из-под навеса: - Купите куколку для юных клещей? Каждому ребенку нужно познать ужас, и разве мои милашки не ужасны?

Гульд развел рукой куклы на этом миниатюрном подобии виселицы. - А где старуха? - требовательно спросил он.

Темное, необычайно привлекательное лицо улыбнулось из-под покрывала, голова склонилась к плечу. Удивительные синие глаза смотрели с любопытством. - Старуха, солдат?

- Та, которая, как мне сказали, владеет лавкой. Та, что торгует этими куклами и не менее гадкими... вещами. Та, которую видели на месте каждого ночного убийства. Милла Чернпуга.

Смех женщины был грудным. - Я и есть Милла Чернпуга. Возможно, вы говорите о моей сестре, Мерзе. Она носит товар на рынок.

- Твоя сестра? Эта карга? За дурака меня приняла?

Женщина начала набивать кальян. Двигающиеся во тьме тонкие руки заставили Гульда подумать о морских змеях. - Различные стили жизни, - промурлыкала она. - Увы. Мерза не ест ни рыбы, ни мяса. Только овощи. И травы. Не пьет алкоголя. Не курит дурханга или моего любимого ржавого листа. Девственница, ранняя пташка, спать ложится с закатом. Бегает по скалам до ущелья Крайняя Жалость и обратно при любой погоде. Всего на год меня старше. Тридцать шесть.

Повалил дым, клубами заполняя лачугу. - Я же, - продолжала Милла, - воплощаю все виды порока, вызывая отвращение сестрицы. Но, дорогой, вы же здесь не прицениваться к... товару.

Гульду надо было подумать. Но штука в том, чтобы не отвлечься! - Я хочу знать причину интереса Мерзы к убийствам. Где она?

- Наверное, у пристаней, держит речи перед матросами.

- О чем?

- В защиту здорового образа жизни. Мерза им сообщит...

- Постой. Не она ли та женщина, что каждую неделю подает петиции королю?

- Она самая. Сестрица была бы рада увидеть Скорбный Молль бастионом чистого и праведного поведения. Разумеется, все отклонения будут караться смертью. Мой ржавый лист пропитан эссенцией мяты. Не желаете?