Ярослав Гжендович - Конец пути

— Метров пять, не глубже, — кивнул Драккайнен, заглядывая вниз. — Посмотрим, что там еще есть. Скальник, Спалле, поищите нашу стрелу.

— Ты слышал, что он сказал, — проворчал Грюнальди.

Сзади за щелью и стоящим над ней стеллажом с опускным механизмом Вуко нашел деревянный ящичек, полный каких-то темных обломков, напоминающих куски мела, и две трубки из медной жести, вырастающие из пола. Одна была короче, шире и заканчивалась на высоте колен, а вторая была толщиной с бутылочное горлышко, вставала на высоту лица, а потом загибалась вперед и заканчивалась жестяной воронкой. Вуко осторожно протянул руку и щелкнул по металлу. Мрачный гремящий звук прокатился где-то в глубине распадка.

— Карбид и рупор, — загадочно заявил Драккайнен. — Скажем так: озвучивание и спецэффекты. Валим отсюда. Соберите шары. Что там со стрелой?

— Разлетелась, — пояснил Скальник с неудовольствием. — Частично собрали.

Они взвели ловушки у входа, после чего вернулись тем самым коридором до перекрестка и теперь пошли так, как вели их надписи на стенах.

Коридор отчетливо вел вниз. Стены пестрели надписями на нескольких языках, а базальтовый пол был в коричневых брызгах и следах густых капель. Случались и следы подошв. Отпечатки грязи, глины и коричневые потеки: что-то капало здесь на пол. Вуко присел и растер грязь в пальцах.

— Шли туда, истекая кровью, — сказал без удивления. — Подволакивали ноги, некоторых тянули. Но большинство шли спокойно и, похоже, немаленькими группами. Несколько дней назад, а наверняка и раньше, но с тех пор потеплело и канал заполнило водой.

Коридор заканчивался цистерной — круглым помещением с входами из нескольких каналов, а помещение это, если идти прямо, раскрывалось в естественную пещеру, возможно, нижний этаж той, в которой они были четвертью часа раньше.

По стенам и ржаво-белым сталактитам скатывалась вода, собираясь в естественных бассейнах, что напоминали полукруглые раковины, уложенные симметрично, словно лепестки цветка. Посредине некогда находился большой известковый горб, возвышавшийся над пещерой, но его срезали в метре от пола, создав нечто вроде гладкого, неровного по бокам стола, покрытого поверху сложным рисунком из минеральных слоев, что делало его еще более похожим на пень сваленного дерева. Чуть дальше за столом вырастал еще один сталагмит, чуть меньший, но его не срезали, а превратили в чуть бесформенную статую стоящей на коленях толстой гигантки с разведенными коленями и протянутыми вперед руками, вырезанными, похоже, из других кусков камня и прикрепленными к остальному. Все было кривым, известковая скала слабо поддавалась обработке, к тому же скульптору не хватало мастерства, хотя он и сильно старался.

Кроме того, тут отчаянно смердело — куда хуже, чем в камере наверху.

Драккайнен расставил светящиеся шары на столе и в каскадных известковых бассейнах, осветив все, что сумел, а потом чуть отступил, глядя на все своим единственным глазом и снова, как страус, склоняя голову набок. Потом сделал несколько шагов назад и замер.

Скульптор трудолюбиво вырезал человекоподобную фигуру, но и этого хватило. Если осветить скульптуру, то в пещерном полумраке известковая поверхность, покрытая слоем воды, превращалась в посверкивающее синее тело, размытые и бесформенные фрагменты подхватывали игру теней, и взгляд внезапно отчаянно укладывал воедино хаос, давая распознать в нем раздвинутые ноги, сморщенные груди, глаза-ямы и оскаленную пасть; а прежде всего, властно протянутые вперед кривые и толстые руки. Если освещал их живой огонь светильников, ламп и факелов, наверняка статуя выглядела жутковатой: словно бы дышала и жила в ползающем, легком свете пламени.

За спиной он услышал тихий металлический щелчок, обернулся и понял, что его люди выпрямляются и прячут наполовину вынутые клинки, расслабляют плечи и начинают нормально дышать. Кто-то раскашлялся, втягивая вонючий воздух, сплюнул.

— Это место для отправления культа, — коротко пояснил Вуко. — У нас тут амистрандский храм посреди крепости, господа. Статуя богини и жертвенный алтарь.

Потянулся за одним из шаров и энергично его встряхнул, а когда тот запылал ярким светом, поднял его повыше, получше освещая скульптуру.

— Все ясно, — кивнул. — Мы под тем самым залом и щелью.

Обошел алтарь и в нескольких местах присел, глядя со стороны.

— Как я и думал, — сказал. — Четыре железных крюка и желобки на поверхности.

— Отсюда и вонь, — мрачно сказал Ньорвин. — Насколько я знаю о чужеземных богах…

Драккайнен отошел вглубь пещеры и осветил мрачную яму под стеной, а потом резко развернулся, кашляя.

— Смрад оттуда, — заявил. — Еще один провал. И кажется, не слишком глубокий.

— Много?

— Как минимум несколько. Десять, может, и больше, — ответил Вуко. — Плохо видно.

— Что делаем?

— Уходим. А потом разрабатываем план.

— Возвращаемся той же дорогой?

— А зачем нам возвращаться в Каверны? Вверх по каналу и в какие-нибудь ворота в стене, в заселенный квартал, в сторону Верхнего Замка или на вершину стены. Это наша крепость. Нам тут можно и не прятаться. Только бы не увидел нас никто из тех, но сейчас их здесь нет, а стоит ночь. Исчезнем, как и появились. Незаметно.

— Мы что-то нашли?

— Да. Каплю багрянца. А если есть одна, то найдем и остальные. И появится след.

До встречи с мужем, который упал со звездой и которого звали Ульфом Ночным Странником, я прожил в Кавернах примерно полгода, может, чуть больше, но в конце я стал считать порт, нижние кварталы и Каверны своим домом. И все же после полугода я продолжал считать, что почти никто меня там не знает. Когда я шел улицей, редко с кем здоровался и меня мало кто замечал. В Ледяном Саду было по-другому, чем в городах, которые я видел ранее. Многие из обитателей кварталов для чужеземцев, что носили на шее знак корабля, чувствовали себя там, как на ночном постое во время странствий. Они тут лишь на время и скоро должны были отправиться в дальнейший путь, а потому не обращали особого внимания на других людей. Сад был для них местом, в котором можно хорошо вести дела и откуда можно вернуться домой с полным кошелем серебра, и одновременно он был проклятым урочищем, о котором лучше не говорить слишком много. Они предпочитали сохранить знание для себя — о каменном городе за морем, где можно добыть богатство, — но и боялись, что их посчитают людьми, которых затронула сила урочища, что всегда приносит несчастье.