Майкл Мэннинг - Мордэкай

— Что?! — Я в ужасе уставился на него.

— У этого тела есть потребности, о которых я позабыл, — сказал мой предок. — Здесь нету женщин. Боишься проиграть?

Я покачал головой:

— Я ни за что не соглашусь на что-то подобное.

— Ладно, — ответил он. — Твоего согласия не требуется. Но после того, как я изобью тебя до потери сознания, я всё равно возьму то, что пожелаю. — И тут он плотоядно покосился на Пенни.

— Нет. — Я начал поворачиваться прочь от него.

— У тебя нет выбора, мальчик, — с угрозой сказал Тирион. — Попытаешься уйти — я тебя убью. У тебя не иного выбора кроме как сражаться со мной.

— Предполагалось, что мы — союзники, — возразил я.

— Это закончилось в тот миг, когда твоя женщина оставила на мне след своего клинка, — сказал Тирион. — Вкус крови пробудил мою старую страсть. — Говоря это, он провёл пальцами по крови у себя на груди, и поднёс их к своим губам.

Разгневанный и испуганный одновременно, я сплюнул на землю:

— Ты больной. Я не соглашусь сражаться.

Тирион выглядел возбуждённым как никогда:

— Не волнуйся. Я тебя не убью, даже если ты проиграешь. Ты сможешь забрать себе то, что от неё останется, когда я с ней закончу.

Мир вокруг меня завибрировал. Кожа моя ощущалась так, будто вот-вот готова была загореться. Голос на задворках моего разума шептал мне: «убей его. Быстро, пока он не готов».

— Полагаю, нам понадобятся какие-то правила, — продолжил Тирион, размышляя вслух. — Никакой метамагии, и никакого огня. Будем придерживаться простых силовых атак.

— Метамагия?

— Я так называю нашу с тобой способность. То, что делает нас архимагами — магия, меняющая реальность, способная менять саму магию… метамагия, — объяснил мой предок.

Я вынужден был признать, что он, будучи примитивным дикарём, придумал вполне разумный термин для способностей архимагов. Это беспокоило меня почти так же, как первобытная природа, которую Тирион так отчётливо демонстрировал. Несмотря на внешние признаки, этот человек был не просто зверем — он также был дьявольски хитёр. Смогу ли я его победить? В силе мы были равны, но я почему-то всегда полагал себя умнее. Теперь я усомнился в этом предположении.

— Вся эта игра не для меня, — сказал я ему.

— Попробуешь уйти — и сражаться придётся не просто со мной, но ещё и с крайтэками. — Он подошёл ближе, пока мы не оказались почти нос к носу, благодаря чему я почувствовал запах пота и грязи, оставшихся от его прежней деятельности. — Со всеми нами ты сражаться не захочешь. Даже человек, победивший богов, не сможет победить в такой ситуации. Драться со мной — твой единственный шанс. Покажи мне свой дух, убийца богов. Сражайся со мной.

«Убей его сейчас же!» — настаивал голос в моей голове. «Он не закрыт щитом, до него считанные дюймы. Вонзи силовое копьё ему в сердце раньше, чем он успеет отреагировать, и всё закончится». Это было бы умным ходом, однако я был зол. Я хотел победить этого зверя в его же собственной игре. Моя сила пришла в движение — я приготовился сражаться.

Эйсар Тириона вспыхнул вокруг него, и он отступил на шаг:

— Вот оно. Я вижу это у тебя в глазах!

Неужели он мог настолько легко читать мои намерения? Я отбросил сомнения, и задал ему вопрос:

— А что насчёт наших чар?

Тирион глянул на свои руки, на покрывавшие их и остальную часть его кожи татуировки:

— Полагаю, это было бы нечестно, а? — ответил он.

— Для тебя, — отозвался я, похлопывая мешочек у себя на поясе. — У меня здесь достаточно сюрпризов, чтобы более чем возместить любое преимущество, которое, как ты считаешь, тебе дают эти покрывающие твоё тело уродливые каракули.

— Ладно, — сказал он, кивая. — Никаких чар. Используем только то, что сможем создать на ходу, и никакого огня.

— Морт…

Это была Пенни. Она окликнула меня, на её лице был написан страх.

— Я буду в порядке, — сказал я ей.

— Отец, пожалуйста! Не делай этого. — Это уже Линаралла, и на её лице отражалось больше эмоций, чем я, кажется, когда-либо видел прежде. Она выглядела совершенно расклеившейся.

«А что это в её глазах, неужели слёзы?». Я был весьма уверен, что никогда прежде не видел эту девушку-Ши'Хар плачущей. Быть может, проведённое ею с нами время всё же не ушло впустую. Пенни поймала мой взгляд, и на секунду я мог читать её мысли. Не с помощью магии, а просто потому, что мы так хорошо друг друга знали. В ней была уверенность, и она говорила мне, что всё будет хорошо. Что бы ни случилось, мы справимся.

Она взяла Линараллу за руку, и повела девушку прочь — её материнский инстинкт вновь возобладал:

— Не плачь. С Мортом всё будет хорошо. Он никогда нас не подводил.

Сереброволосая девушка подняла на неё взгляд своих опухших глаз:

— Уже слишком поздно. Я уже увидела.

Ответ моей жены я не услышал. Я полностью сосредоточился на стоявшем передо мной человеке:

— И как мы определим победителя?

— Первый, кто не может сражаться или попросит принять поражение, проигрывает, — ответил он низким и хриплым голосом. Затем он огляделся, осматривая край поляны. — Или первый, кто покинет поле боя. Края поляны будут нам границами.

— Когда начнём?

Тирион осклабился:

— Когда пожелаешь.

Он всё ещё не закрыл себя щитом, что показалось мне странным. «Он что, настолько уверен в себе, или это — часть какой-то стратегии?». Я молча уставился на него. Противник из него был ничуть не похожий ни на кого, или ни на чтоиз того, с чем я когда-либо сражался прежде. Большинство знакомых мне магов были значительно слабее, за исключением моих собственных детей. Что хуже, большая часть моих боёв была против врагов, которые вообще не были людьми, и превосходили меня в плане силы на несколько порядков. В тех боях я побеждал либо благодаря уловкам, либо подготовке, либо использовал то, что Тирион называл «метамагией».

Стоявший передо мной мужчина пылал эйсаром подобно какой-то странной звезде, сиявшей ненавистью и злобой. Я видел и похуже — в конце концов, он не был одним из богов, — но в этом случае я был стеснён в средствах. «Только сила, а? Ладно, как насчёт вот этого?». Я послал в его сторону маленький пробный удар, чтобы посмотреть, как он собирается реагировать.

Тирион не сдвинулся с места, и моё силовое копьё пробило маленькую дырку в коже у него на боку. Я не целился для смертельного удара, и был удивлён тем, что он не попытался закрыться щитом или избежать атаки. Из раны стала сочиться кровь.

— А защищаться ты что, не собираешься? — спросил я.

Он презрительно усмехнулся:

— Только когда ты решишь начать нападать. Моё терпение на исходе. Ты напоминаешь мне Гэйбриэла. Умереть захотел?

Упоминание этого имени меня удивило. Гэйбриэл был одним из его сыновей, две тысячи лет тому назад, и умер одним из первых. Смерть Гэйбриэла настигла от руки его сестры, когда он отказался с ней сражаться. Он был единственным из детей Тириона, кто умер, ни разу не поступившись своими принципами. Он умер за свою доброту, отказавшись принимать жестокость, которую мир пытался ему навязать.