Майкл Мэннинг - Проклятье предателя

— Разве тебе не любопытно? — спросил он.

— Если бы мне нужно было знать, ты бы мне сказал. А поскольку ты молчишь, то я могу лишь предположить, что мне лучше не знать. Как бы то ни было, мне всё равно, покуда в конце этого пути будет кровь.

«Чёрт, она настолько холодная, что и демона бы пробрала дрожь».

— Значит, ты будешь разочарована. Если всё пойдёт хорошо, то в этой поездке крови не будет. — Несколько секунд спустя он добавил: — Тебе следует хотя бы рубашку надеть.

— Я не голая, Отец. На мне штаны, а для Дэрхама я уложила в сумку платье. Мои груди тебе докучают? — с вызовом спросила она.

— Если мы встретим кого-нибудь по пути, то они посчитают тебя сумасшедшей, или дикаркой.

Она улыбнулась:

— И это так. Я предпочитаю сражаться голой. Если мне придётся использовать татуировки, то чары всё равно испортят мне одежду.

— Сражаться мы не будем, — сказал он ей. — Слезай с лошади.

Бриджид натянула поводья, и постепенно остановила лошадь. Легко соскочив на землю, она сразу же принялась снимать свою цепь, привязанную на лошади над перемётными сумами. Эта цепь имела особо пугающий вид. Созданная из почти изящных железных звеньев, она была бритвенно-острой, и покрытой рунами, которые были скрупулёзно высечены по всей её длине. Цепь была любимым оружием Бриджид, и она всегда держала её под рукой.

Каждый конец оканчивался острым шестидюймовым лезвием, и встроенные в металл чары гарантировали, что никто кроме самой Бриджид не осмелится коснуться этого оружия. Магия в каждом звене перетекала между двумя состояниями, одно состояние скрывало острые края, чтобы не порезаться, но только для самой Бриджид. Во втором же состоянии звенья были смертоносно острыми. Да Бриджид и так не держала цепь в руках во время использования — она двигала оружием напрямую с помощью своего эйсара, махая цепью в воздухе с летальными последствиями. Та с равной лёгкостью могла рассекать заклинания и заклинательные плетения, и стряхивала с себя касание любой чужой магии так же, как гусь стряхивает с себя воду. Против неё самой эту цепь использовать было нельзя.

— Оставь её, — приказал Тирион. — Много времени это не займёт.

Бриджид убрала руку, но промолчала, уставившись на него тихим взглядом.

Тирион не двигался, слушая голос, который всегда присутствовал под ним — голос, который могли слышать лишь они с Эммой. Его взгляд остекленел, а затем его глаза стали коричневыми — не тёплыми, карими человеческими глазами, а коричневыми как кремень — даже белки исчезли, поглощённые каменной метаморфозой.

Бриджид была потрясена, но промолчала. Она готова была скорее умереть, чем показать перед ним свой страх. Движения эйсара она не ощущала, но земля под ними начала двигаться и перекатываться, будто теряя твёрдость и становясь какой-то странной жидкостью. Чуть погодя появилась форма, и из земляной лужи поднялась шкатулка, слегка покачивавшаяся на поверхности, а затем замершая, когда почва вернула себе прежнюю плотность.

Её отец поглядел на шкатулку, прежде чем нагнуться, и взять предмет в руки. Глаза его вернулись в нормальное состояние, когда он выпрямился, но ещё несколько секунд он смотрел так, будто Бриджид была для него загадкой. Выражение лица Тириона было чужим, и Бриджид вопреки ей самой стало не по себе.

Затем Тирион улыбнулся:

— Можно ехать… Бриджид. — Заминка перед её именем была неловкой, будто он на миг забыл, как её звали.

Она проворно вскочила в седло, и некоторое время ехала следом за Тирионом, прежде чем наконец спросила:

— Что это было?

— А, значит ты всё же не лишена любопытства.

— Эйсара в этом не было — земля двигалась так, будто в неё вселился какой-то дух, — тихо сказала она.

На миг Тирион оглянулся через плечо с рождённой злорадством улыбкой. Это выражение его лица Бриджид было очень дорого, и тут она поняла, что он всё ещё был тем же человеком, которого она любила. Человеком, который удовлетворит её жажду мести. В течение прошедшего года он так хорошо это скрывал, что в ней начали зарождаться сомнения.

— Наши союзники — не только в нашей семье, Бриджид. На поможет сама земля, и небо тоже поможет. Дело не только в нас, сам мир жаждет крови, но сперва мне нужно узнать больше, поэтому тебе нужно будет проявить терпение.

При его словах она ощутила, как дрожь пробежала по её спине. Его слова на самом деле не казались осмысленными, но она чувствовала, что за ними что-то стояло.

— Я тебе доверяю, Отец, но ты говоришь как сумасшедший.

Тирион рассмеялся:

— Да, уж ты-то в этом разбираешься.

— Что в шкатулке?

— Знание — но оно может свести меня с ума, или даже убить.

Она нахмурилась:

— Оно стоит такого риска?

— Без него нам не победить. То, что ты видела — лишь намёк на то, что возможно, но этого мало. Думаю, я смог бы создать хаос, и мы бы многих уничтожили, но в конечном итоге это бы ничего не значило. Мы умрём, а они оправятся от любых потерь. Чтобы победить, нам нужны знание и хитрость. Нам нужно вернуть то, что человечество потеряло, и разузнать о слабостях наших врагов. Не знаю, что я смогу выяснить, но это может потребовать столько терпения, что и жизни не хватит.

Бриджид зарычала. Это был глубокий, гортанный звук, совершенно не вязавшийся с тонкой женственностью её шеи:

— Долго я ждать не буду, Отец.

— Надеюсь, что тебе и не придётся, — ответил он. «И я сам положу конец твоим мучениям, если потребуется слишком много времени».

— Что мне делать?

— В этой шкатулке лежит плод, украденный у Ши'Хар. В нём содержится множество их тайн, и я думаю, что я смогу их узнать, если съем его. Мне нужно, чтобы ты приглядывала за мной. Лира сказала, что некоторых из них он сводит с ума, а я — вообще не Ши'Хар. Если всё пойдёт неправильно, то тебе, возможно, придётся убить меня. — «А если всё пойдёт действительно неправильно, то я могу убить тебя».

— Почему я?

— Я могу смириться с некоторым количеством безумия, если это позволит мне достичь наших целей, но ты — единственная, кому я могу доверить суждение об этом.

Бриджид нахмурилась:

— Потому что я — самая чокнутая из всех нас, верно? Ты это имеешь ввиду, так ведь?

Он кивнул, шагнув ближе:

— И если меня всё же нужно будет прикончить, то более всех остальных сделать это заслуживаешь ты. Чёрт, возможно, что только ты одна и сможешь.

Она опустила взгляд:

— Я тебя не убью. Раньше я ошибалась. Если ты сойдёшь с ума, то я просто присоединюсь к тебе, пока они не прикончат нас обоих. — «Кроме тебя я больше никого не люблю».

Он обнял её, притянув к себе:

— Даже если я превращусь в Ши'Хар, или в древолюбца?

Она напряглась, и висевшая на перемётных сумах её лошади цепь зашевелилась, зловеще звеня.