Майкл Мэннинг - Отрезанный мир

— Прошу прощения, Ваша Светлость, но не могли бы вы отойти ещё подальше? Запах весьма сильный. — Когда Тирион отступил, она указала на кресло: — А вообще, почему бы вам не присесть? — предложила она, прежде чем усесться самой — на противоположной стороне чайного столика.

Как только они уселись, она продолжила:

— А теперь, рассказывайте, о чём речь. Меня весь день не было во дворце.

— Значит, ты не слышала новости?

Роуз выгнула брови, указывая на то, каким очевидным она сочла его вопрос.

— Лорда Камерона арестовали, — сказал Тирион.

Сердце дрогнуло в её груди, на этот раз — по более веским причинам, но её лицо этого никак не выдало:

— По какой причине?

Тирион бросил на неё взгляд — она предположила, что он считал этот взгляд хитрым — и ответил:

— За убийство мужа Королевы. — После чего принялся ждать, надеясь уловить её реакцию.

Несколько секунд спустя Роуз вздохнула:

— Лорд Тирион, вы расскажете мне подробности, или так и будете излагать всё в виде коротких, драматичных заявлений подобно школьнику, стремящемуся произвести впечатление на сверстников?

От смущения его щёки окрасил румянец, но Тирион отбросил чувства прочь, и начал рассказывать. Рассказ занял несколько минут, и всё это время Роуз ничего не спрашивала, лишь ожидая во время пауз, и заставляя его снова чувствовать себя глупо.

Когда он закончил, она наконец произнесла:

— Кто выдвинул обвинение?

— Эйрдэйл, — коротко сказал Тирион. — Я же, вроде, уже говорил.

Роуз одарила его строгим взглядом:

— Нет, не говорили. И вообще, вы опустили ряд важных подробностей. Пожалуйста, перестаньте высказывать свои наблюдения, и отвечайте на мои вопросы. Кто ещё был свидетелем?

Он пожал плечами:

— Какие-то слуги, которые там работали.

— Сколько?

Тирион нахмурился:

— Пять, или, может, шесть. Какая разница…

Она его перебила:

— Как их зовут?

— А мне-то откуда знать? — нервно ответил он.

Роуз проигнорировала его вопрос:

— Не важно. Позже узнаю. Где девочка, которую спас Мордэкай?

Тирион подался вперёд, уперев локти в колени, и положив голову на руки. Знай он, насколько нудными будут вопросы Роуз, он, может, и не явился бы. Он уже начал сожалеть о своём решении.

— Не знаю.

— Известно ли, чей кинжал был найден в груди Лиманда? — спросила она, непреклонно продолжая допрос.

— Его, наверное?

Возмутившись, Роуз продолжила его теребить:

— Его? Пожалуйста, будьте точнее, Лорд Иллэниэл. Кого вы имели ввиду под словом «его»? Лорда Камерона, или Принца?

Тирион вскочил на ноги:

— Принца! Боги лесные, женщина! Ты что планируешь — побег из тюрьмы, или защиту в суде?

Роуз бросила на него взгляд, властно выгнув бровь:

— Вы демонстрируете своё невежество, Лорд Иллэниэл, поспешно выбирая одно единственное решение, не рассмотрев другое подобающим образом.

В горле Герцога зародился низкий рык, и он выглядел так, будто готов был рвать на себе волосы:

— Так ты хочешь моей помощи или нет?!

Роуз сдержанно встала, и пошла к двери:

— Возможно — если решу, что другого пути нет. В противном случае, вы для меня бесполезны.

Тирион сжал кулаки, отвечая:

— Ты ошибочно предполагаешь, что я тебе помогу.

Она пренебрежительно взглянула на него:

— Вы что, снова о своей цене? — Роуз махнула пальцем в направлении его паха, и заставила свою кисть выло обвиснуть, будто показывая этим своё мнение относительно его достоинства. — Не говорите чепухи. Вы решили ему помочь ещё до того, как явились сюда. Только глупец стал бы платить вам за то, что вы и так намереваетесь сделать. Наоборот — я предупреждаю, чтобы вы не делали никаких глупостей, пока я не дам добро. Иначе вы можете всё только испортить, и лишитесь своего положения при дворе. — Она открыла дверь, и шагнула в сторону.

Тирион несколько секунд стоял неподвижно, будто не собираясь уходить, но наконец прошёл вперёд, выйдя в коридор. Затем обернулся:

— Поверить не могу…

— Благодарю за сведения, Лорд Иллэниэл, — сказала Роуз, с милой улыбкой перебивая его. — Я свяжусь с вами, если решу… как вы там говорили? Ах да! Совершить преступление. — После чего твёрдо, но тщательно закрыла дверь.

Она подождала несколько минут, тяжело дыша, стоя спиной к двери, и и молча молилась о том, что уорд приватности на её покоях всё ещё работал. Убедившись, что Тирион не попытается вернуться, она медленно пересекла комнату, чтобы не будить Элиз, а затем вошла в свою спальню, и закрыла за собой дверь.

Наконец оставшись одна, она тяжело опустилась на кровать, и уставилась на свои руки. Они дрожали, реагируя на стресс и страх, которые она до сих пор подавляла. Встав, она подошла к столику у стены, взяла стоявший там кувшин с водой, и неуклюже, чуть не уронив его, полила воду себе на руки, чтобы умыться. Перед её внутренним взором предстал образ лица Мордэкая, и она принялась тереть лицо сильнее, будто пытаясь смыть слёзы до того, как они появятся.

«Морт, что же ты наделал?» — думала она, чувствуя, как сердце её наполняется холодом. Она ещё побрызгала себе водой на лицо, но от страха это её не избавило. Взяв аккуратно сложенное рядом с тазиком для умывания полотенце, она взяла его с собой обратно в кровать, и накрыла им своё лицо, всё ещё борясь с эмоциями. «И, гораздо важнее — что я буду делать?»

Сняв туфли, она позволила одной упасть на пол, а вторую крепко сжала в своём маленьком кулаке. Она сжимала руку так сильно, что видела, как та дрожит. «Ты уже знаешь ответ на этот вопрос, Роуз», — подумала она про себя. После чего изо всех сил швырнула туфлю через комнату. Затем ответила на свой же собственный вопрос вслух глухим и хриплым голосом, шедшим из вот-вот готового сжаться горла:

— Всё, что угодно.

Следующие полчаса Роуз провела, возвращая себе самообладание. Это был ритуал, через который она уже много раз проходила в своей жизни. Она не притворялась, что лишена эмоций, и иногда даже рыдала в обществе близких друзей, вроде Пенни. Но Роуз взяла себе за правило никогда не позволять остальным видеть её, когда она действительно расклеивалась. Лишь два человека видели её в таком состоянии, когда она была полностью неспособна сдерживать свои чувства. Один из них, её муж, был мёртв. Второго скорее всего повесят через несколько дней.

Почувствовав, что готова, она разделась, и убрала своё платье, прежде чем надеть другое. Потом она распустила волосы, и тщательно их расчесала, прежде чем начать снова их заплетать своими искусными пальцами. Этот её ритуал был почти медитативным. Постепенно её сомнения и страхи ушли на задний план, пока её ловкие пальцы раскладывали и закрепляли косы в одном из её бессчётных стилей. Закончив с этим, она нанесла на щёки скромное количество румян, и посмотрелась в зеркало.