Эми Кауфман - Ледяные Волки

— Ты посылала за мной? — вежливо спросила Лисабет.

Сигрид кивнула.

— Лисабет, это Андерс, наш новый ученик. Полагаю, вы познакомились вскоре после его первого превращения. Пожалуйста, помоги ему собрать свою форму и отведи на ужин.

Лисабет сохраняла серьезное выражение лица, но как только Сигрид поднялась, чтобы вернуться к своему столу, и повернулась к нему спиной, девушка быстро подмигнула Андерсу.

— Спасибо, Сигрид, — сказал Андерс, поднимаясь. Из всех студентов Академии они должны были выбрать того, кто видел, как он потерял свою одежду, и убежать. Конечно, они это сделали. И все же ее общество было менее пугающим, чем общество Ферстульф, и он поспешно ретировался, Лисабет следовала за ним по пятам.

Лисабет заговорила снова, как только они отошли на некоторое расстояние по коридору.

— Похоже, ты это пережил, — сказала она, криво улыбнувшись. Когда она улыбалась, это полностью стирало серьезное выражение ее лица в остальное время. — Она любит глазеть на всех, кто приходит сюда. Она рассказала тебе немного о том, как быть семьей, и как она преподает уроки, чтобы ты знал, что можешь доверять ей?

— Да, — согласился Андерс.

— Она не поняла бы, что такое семья, если бы прочитала об этом в словаре, — призналась Лисабет. — Она учит нас, чтобы мы все знали ее и помнили, что должны быть соответственно напуганы. Испытания для Ферстульф проходят каждые пять лет. В прошлый раз никто даже не бросил ей вызов.

— Я их не виню, — пробормотал Андерс, и Лисабет фыркнула.

— Я тоже.

Они дошли до перекрестка нескольких разных коридоров, и Лисабет указала на большой колокол, висевший в середине перекрестка.

— Это звонок в класс, — сказала она, вскакивая и постукивая по нему ногтем. Он пел почти неслышно, так легко было ее прикосновение.

Андерс не знал, что такое классный звонок, но был уверен, что этот вопрос стоит в его списке примерно под номером семьсот сорок два, поэтому он оставил его при себе. Он позже поймет, почему она решила, что он должен знать об этом.

Лисабет отвела его обратно к даме Линдаль, которая ждала его вместе с остальной частью униформы.

Женщина подала теплую серую куртку и толстый плащ поверх нее. У него никогда раньше не было плаща — приличного плаща, вроде того, что он потерял в день испытаний; этот был даже лучше. У пальто были карманы, в которые можно прятать вещи, украденные из других карманов, но в плаще было негде спрятать.

На его одежде красовался герб Ульфар. Он видел его раньше, но никогда не имел возможности рассмотреть его так, как сейчас. Это был синий металлик, изображающий волка, стоящего на задних лапах, свирепого и готового защитить город Холбард на заднем плане.

Пока он изучал герб, она открыла сейф на стене и достала его собственный амулет. Просто так… как будто вся эта роскошь — ничто.

А для волков так оно и было. Они не имели ни малейшего представления о том, чего хотят.

Его пальцы зудели в поисках второго амулета… который понадобится ему, когда он найдет Рейну… и Андерс отодвинулся в сторону, чтобы попытаться увидеть комбинацию на сейфе, но пальцы дамы Линдаль были быстрыми, когда она закрыла сейф и закрутила круг, заперев амулеты внутри. Кожаный ремешок на его амулете был новым, но теперь он мог видеть, что, хотя рисунок был прекрасно вылеплен, он был изношен. Цепочка Волков преследовала друг друга вокруг края амулета, руны были вырезаны внутри круга, который те образовывали.

— Мы передаем их, — сказала Лисабет, наблюдая, как он вертит амулет в руках. — Мы не можем получить новые, поэтому должны сделать так, чтобы амулеты прослужили как можно дольше.

Думая о волках, которые носили этот амулет до него, думая о том, что они сделают с ним, за кражу амулета и нахождение там, пока он не узнает, как найти дорогу к драконам, Андерс надел его на шею. Он почувствовал слабое покалывание на коже, металл потеплел, а потом ничего.

Дама Линдаль также усадила его на табурет и коротко подстригла, показав ему отражение в зеркале, когда закончила. Раньше его черные кудри были длиннее пальца, когда он выпрямлял прядь волос. Но у мальчика, который смотрел на него в отражении, были короткие невьющиеся волосы. На шее висел амулет, а рубашка серого волка, казалось, высасывала тепло из его коричневой кожи.

Мальчик, уставившийся на него, был похож на волка.

Он совсем не был похож на Андерса.

Держа в руках запасную одежду, Андерс молчал, пока Лисабет вела его в комнату, открывая дверь, чтобы он мог зайти внутрь. В комнате стояли четыре кровати (две застеленные, две незастеленные), пара комодов и шкафов для жильцов.

— Это моя, — сказала Лисабет, указывая на одну из двух застеленных кроватей. — А это твоя. — Она указала на другую, и Андерс подошел, чтобы сбросить на нее свою новую одежду, наклонившись, чтобы прижать одну руку к матрасу. Насколько ему было известно, он никогда раньше не спал в нормальной постели. Он почти никогда не спал без Рейны, которая сворачивалась калачиком рядом с ним, чтобы они могли согреть друг друга.

Андерс заставил себя поднять взгляд, чтобы осмотреть комнату. Две другие кровати были беспорядочно разобраны, и Лисабет подошла к нему, чтобы задумчиво взглянуть на них.

— Мы не ждали гостей, — сказала она. — Это Виктории, — продолжила она, указывая на кровать рядом с ним. — Она, хм… она не всегда помнит, что некому постелить ей постель.

Услышав ее осторожный тон, Андерс задумался, как выглядит Виктория. Кто-то привык стелить ей постель? Может, она из богатой семьи? Что она подумает о таком уличном мальчишке, как он?

— А эта Сакариаса, — сказала Лисабет, указывая на кровать рядом со своей, по диагонали от кровати Андерса. Вдоль каменной стены рядом с ней неизвестный мальчик прикрепил серию набросков людей и волков, в основном сделанных чернилами или карандашом, а некоторые — цветными.

— Эти рисунки действительно хороши, — сказал он, подходя поближе. Рычание волка на картинке было слишком реальным, и он отступил назад.

— Он действительно талантлив, — согласилась Лисабет. — Для волка это большая редкость. Драконы всегда были художниками.

Андерс бросил на нее острый взгляд. Драконы — художники? Что это вообще значит? Драконы — похитители, скорее.

Мгновение спустя, при мысли о Рейне, он уже ругал себя. Прямо сейчас с Рейной могло случиться все, что угодно, и Андерс позволил этой девчонке увести себя, чтобы подстричь его и проводить на ужин. Он должен был найти способ задавать вопросы, искать информацию.

Но сейчас он ничего не мог сделать, кроме как попытаться слиться с толпой. Он не мог заставить их заподозрить неладное. Он должен был верить, что Рейна знает, как одурачить драконов, что прямо сейчас она будет говорить речи о том, как она взволнована, чтобы поджечь все вокруг, как она убивает людей для развлечения в свободное время. Что каким-то образом она будет в безопасности.