Эми Кауфман - Ледяные Волки

— Но, Хейн, — запротестовала Лисабет, — ты не можешь сказать обо всех них только одно. Мы, волки, не все одинаковы. Я имею в виду, что даже наши ученики не все одинаковы. Сакариас не заботится о своих записях, он теряет заметки каждую вторую неделю. Виктория организованная, Джай веселый, Матео сильный, Дет знает, как помочь людям ладить.

Хейн вздохнул.

— Раньше я тоже думал, что драконы все разные, — тихо сказал он. — Но, в конце концов, они все равно показали себя там, где это имело значение.

Андерс видел, что Лисабет все еще не согласна, но поймал ее взгляд, и она замолчала. Ей тоже не хотелось, чтобы Хейн заканчивал разговор… она хотела узнать больше. И Андерсу пришлось поддерживать разговор до тех пор, пока он не смог спросить, существует ли артефакт для обнаружения драконов.

— Драконы обладают способностью направлять сущность через свой огонь, — продолжил Хейн через мгновение. — Так же, как и мы через наш лед. Но поскольку у нас есть дар к исследованиям, у них есть способность видеть, какая небольшая часть творчества может потребоваться артефакту, чтобы воплотить его в жизнь.

Андерс задумался, как вернуть разговор к конкретным артефактам.

— Мы видели в Скрабоках, что вы обновили ветряную стражу в доках, — сказал он, представляя себе огромные металлические арки, столь знакомые всем в Холбарде. Несомненно, это самое большое достижение Хейна. Стражи ветра были одним из самых ценных артефактов Валлена — без них гавань не была бы в безопасности, и почти не было бы посетителей или торговцев, приплывающих в док.

— Совершенно верно, — согласился Хейн. — Волк по имени Сайлас спроектировал их много поколений назад, но порт становился все более и более оживленным, и нам нужно было сделать улучшения, а это деликатный бизнес. Я спроектировал их, и они были выкованы в существующие арки драконом по имени Дрифа. Она была, пожалуй, самым талантливым драконьим мастером на свете. — Он покачал головой. — Раньше говорили, что у Дрифы смешанная кровь стихий, один родитель — Огненный Дракон, а другой — Моситаланский Громовой Лев, так что она могла направлять эссенцию и в огонь, и в ветер в своей кузнице.

— Стая и лапы, — прошептала Лисабет, — разве это возможно?

— Неужели? — вырвалось у Андерса, и он наклонился вперед, чувствуя, как колотится сердце. Возможно ли вообще иметь два типа элементарной крови? Может ли это объяснить его отношения с Рейной? Сколько он себя помнил, ему всегда говорили, что у двух элементалов не может быть детей.

Хейн покачал головой.

— Конечно, нет, — сказал он, и надежды Андерса рухнули. — Легенда гласит, что дитя двух разных элементалей обладает необычайными способностями, непредсказуемыми способностями, но это совершенно противоречит… ну, я даже не могу сказать «правилам». Это настолько немыслимо, что едва ли нужно какое-то правило против этого. Тем не менее, это, безусловно, так.

Лисабет скрестила руки на груди.

— Это не имеет смысла, — настаивала она. — Многие дети приходят на Испытание Посохом, в которых есть волчья кровь, но они никогда не проявляются. Вероятно, есть люди с драконьей кровью, которые этого не знают, потому что последним драконом в семье была их прапрабабушка или что-то в этом роде. Откуда мы знаем, что ни у кого из этих людей нет детей друг от друга?

— Мы не знаем, — признался Хейн, и сердце Андерса остановилось. Так что вполне возможно, что они с Рейной близнецы. — Но ни один из двух элементалов, которые трансформировались — кто знает, кем они были — не мог бы мечтать о таком. За все время моего чтения я никогда не встречал более одного элементарного типа в одной и той же семье, не говоря уже об одном и том же человеке.

— Не сейчас, — согласилась Лисабет. — Но иногда мифы существуют не просто так. Мы уверены, что этого никогда не было?

— Дрифа была исключительным драконьим мастером, — тихо продолжал Хейн. — Люди иногда ищут причину, по которой люди необычны. Но у нас нет причин думать, что ее родители были разными элементалями. Каждое исследование, которое мы когда-либо находили в глубинах библиотеки, говорит, что это запрещено и невозможно.

В его тоне, когда он говорил о Дрифе, было что-то такое, что не требовало дальнейших комментариев, и Лисабет поняла намек, желая услышать версию истории, которая не исходила от их учителей.

— Раньше ты работал с драконами, Хейн. Как же мы с ними, в конце концов, поссорились?

— На этот вопрос нет простого ответа, — сказал Хейн, посерьезнев. — Всегда были разногласия. Драконы, казалось, никогда не понимали и не заботились о том, что весь Валлена зависит от нашей совместной работы. Наши граждане нуждались в том, чтобы мы производили для них больше артефактов. Я не говорю об артефактах, которые просто сэкономили бы им немного работы. Я говорю об артефактах, чтобы сохранить их в целости и сохранности. Драконы отказались помогать.

— Они отказались? — прошептала Лисабет. Она говорила так, словно не хотела в это верить.

Андерс же с трудом верил, что драконы и волки когда-либо работали вместе. Мысль о том, чтобы подойти так близко к дракону, кроме Рейны, и подставить себя их огню, их когтям, послала дрожь по позвоночнику мальчика.

— Они отказались, — сказал Хейн. — Вот в чем разница между нами, волками, которые понимают долг и семью, и драконами, которые верят только в свои нужды, в требования своего искусства.

Лисабет прикусила губу, не соглашаясь, и Андерс втянул в себя воздух. Он слышал голос Рейны в ушах, слова, которые она произносила так много раз.

«Мы сами о себе позаботимся, пусть они сами о себе позаботятся», — говорила она. Прямо как дракон, судя по тому, что говорил Хейн. Как и всегда, она отвечала на каждое его колебание насчет карманных краж пожатием плеч и быстрым оправданием.

Мог ли дракон в ней пробудить эти качества? Неужели это уже случилось? Если она снова и снова превращалась в дракона, неужели те ее части, которые так отличались от него, тоже трансформировались? Неужели решимость превращается в бессердечие? Неужели ее острые углы становятся жестокостью?

Он отогнал эти мысли прочь.

Она все еще была Рейной, у которой была сотня идей, которые кормили их, защищали, держали вместе. Она была его близнецом, и он любил ее.

Но Хейн снова заговорил, поправляя очки на носу:

— Лисабет, я понимаю, что у тебя есть вопросы о них, я слышал это от твоих учителей. Но ты должна понять, что драконы — это совсем не то, что в твоем воображении. Они заботятся только о себе, и о том, что им нравится, и о том, что они могут взять… — его голос затих, взгляд стал отстраненным. — Я был там, когда все началось.

Он еще немного помолчал, глядя на свой стол, и Андерс затаил дыхание, ожидая продолжения.