Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

Штлинарат родила царевичу сына, и Ашинатогл ещё в чреве провозгласил его вторым по порядку возможным наследником престола, взяв с Шутрух-Шаххунды клятву, что тот будет, в случае смерти Ашинатогла и Тлирангогашта править государством лишь как регент до шестнадцатилетия преемника. Царевича назвали Сатар-Эллиль-Агашш. Эллиль было агашским произношением имени Элир Любвеобильной, которая внушила Тлирангогашту всепобеждающую страсть к царевне Штлинарат и тем связала оба царственных рода воедино. Сатар — так агашцы называли лиговайцев, первоначально служащих Агашу, а затем и остальных (искажённое "старк"). Старков как народ они называли по-другому: "шткаррак". Это слово встречалось в слухах о странах Севера из агашских легенд и преданий. Да и старкские корабли изредка (раз в несколько десятилетий) добирались до Агаша.

Зато "шткаррак" с имперских кораблей шокировали столичных жителей своим непривычным и даже, как казалось агашцам, неприличным и разнузданным, поведением, а купцов — парадоксальным сочетанием того, что им казалось крайней наивностью и крайней циничностью при сделках и договорах. Шткаррак, подписав договор, были уверены, что он будет выполняться, и не требовали гарантий и залога. А тех чистоплюев, которые всё-таки исполняли договор, они огорошивали неожиданным толкованием его слов и оставляли в дураках. Ашинатоглу еле удалось удержать жителей столицы от погрома. Как ни странно, это было последней каплей в примирении простонародья со старками: "Сатар наши друзья и благородные люди. А эти — хамы и варвары".

Империя Старков в эти годы внешне тоже не переживала больших потрясений, хотя шли серьёзнейшие внутренние процессы. Картор, наследник престола Старквайи, достиг возраста пятнадцати священных лет, и в первый день года белого быка, начала нового календарного цикла, его свёл в потайную экранированную подземную комнату король Красгор.

— Сын мой! Я вижу, что ты уже готов выполнять свое высокое Предназначение сам. Всё приготовлено для процедуры отречения и передачи власти. Я ухожу в монастырь или в поместье, а бремя правления передаю тебе.

— Отец! Многое мне понятно без слов, но я считаю, что лучше подождать ещё год. За этот год ты, отец и государь мой, сможешь оценить, не рано ли нам брать власть над всей Империей? И что-то подсказывает мне, что за это время у меня будет возможность испытать себя как полководца и воина. А если уж твоё решение непоколебимо, поклянись, что в случае, если я умру либо исчезну бесследно, вернёшься на престол. Я не буду требовать клятвы по всем правилам, мы оба понимаем, как это было бы опасно. И сердце моё подсказывает мне, отец мой, что лучше и безопаснее всего тебе будет немедленно после отречения удалиться в Колинстринну, Тор тебя никогда не предаст и не выдаст.

Ледяным холодом будущего повеяло от этих слов сына: великими потрясениями, неизбежно ждущими Империю и королевство.

Аргирисса лежала без сна в своей каморке в Школе Гетер Линьи. Тяжкие испытания, которые становились ещё тяжелее, поскольку она не могла теперь любить никого, кроме мужа по тантре, но вынуждена была искусно создавать полную иллюзию любви, закончились. Наставница подвела итог:

— Всё-таки ты выдержала. У малышки будет родная мать, хотя и без тебя её не оставили бы заботой. А теперь вот что скажу. Этот мужлан Тор испортил тебя. Гетерой ты больше быть не можешь. Посему цех даёт тебе приданое, и сразу после коронации будет объявлено о твоей свадьбе. Мужа можешь выбрать сама, — ехидно завершила наставница, прекрасно зная, что выбора у молодой женщины теперь быть не может, хотя и многие другие с удовольствием женились бы на ней.

"Ну вот. Завтра день коронации, а потом свадьба. Наконец-то вернусь в жизнь. Вернусь к тем, кто меня любит" — думала новая Высокородная.

Её дочурка Элирасса внешне казалась нормальным ребёнком, хотя у неё почти сразу же были какие-то задумчивые глаза, и порою она странно затихала, как будто прислушиваясь к чему-то недоступному остальным. Тора и Лира Клинагора она очень полюбила и в их присутствии всё время улыбалась. А вот когда её показали королю Красгору и наследнику Картору, она вначале съёжилась и лишь затем робко улыбнулась Картору. Тот в ответ отбросил на секунду внешнюю сдержанность, схватил малышку на руки и поцеловал, но потом немедленно отдал матери и няньке. На Толтиссу же девочка смотрела с каким-то страхом в глазах и дичилась её.

Тор за время испытаний своей жены успел сходить в полугодовое паломничество в монастырь Ломо, где защитил второе открытие. После защиты он попросил собрать братьев-алхимиков, аналитиков и философов на закрытое обсуждение. Удивившись столь странной компании, в которой не было оружейников, Настоятель разрешил.

Тор ещё в Колинстринне собственноручно вырезал дощечки и наделал ксилографов своих записей о пришедшей ему в ходе анализа работ по двум открытиям общей идее.

— Понимаете, каждое открытие имеет по крайней мере ещё одно, двойственное ему открытие. У каждой сети есть двойственная сеть. Каждой диаграмме соотношений соответствует двойственная диаграмма. На этих бумагах у меня записаны результаты лет размышлений. Я готов их объяснить.

Философы были некомпетентны в аналитике, в столь абстрактных понятиях, как диаграммы и многомерные пространства. Аналитики тоже: как оказалось, каждый знал свою область, а Тор вынужден был разбираться в понятиях многих областей. Кто знал топологию, плавал в алгебре, кто знал алгебру, плавал в численных методах. Возражения были самыми разнообразными, например, такими:

— Измерений у знания и души много, а ты, мастер, рассматриваешь как основу для двойственности плоские сети. Вот у тебя и получаются плоские выводы. (Философ)

— Сеть у тебя не планарная получилась. Как же ты берёшь двойственную? И что это за идеальное пространство здесь якобы возникает? (Аналитик-тополог)

— Одно и то же вещество всегда должно давать один и те же результаты. А у тебя всё варьируется в зависимости от метода обработки (Алхимик).

— Алгебраические выводы не обоснованы. Мастер говорит о полугруппах, а там нет ассоциативности. Он говорит о диаграммах, но здесь нечто странное: не категории, а какие-то смеси разнородных структур. И вдобавок, после получения формулы он её как-то странно видоизменяет из "практических и технологических" соображений. (Аналитик-алгебраист)

— Тор говорит о науке, а использует духовные понятия. Давно известно, что в науке нельзя ссылаться ни на что духовное: ни на утверждение, ни на его отрицание. (Философ)

Словом, бумаги забрали у Тора и поместили их в архив для использования в качестве испытания для молодых докторов в интердисциплинарных областях: если сумеет он в чем-то здесь разобраться, очень хорошо. Опровергнет — прекрасно. А вдруг кто-то сумеет найти в этой сверхценной работе нечто ценное и корректно его обосновать.