Андрей Колесник - История Темного Властелина

Бесполезно, ибо тварь не обладала ни телом в классическом его понимании, ни разумом. Ни жив, ни мертв, сидел Тольяр на своей скамье, рядом с обливающимся потом Ольмарком, видя из-за немощных фигур синеватые сполохи, слыша скребущие по ушам крики.

Средняя оказалась поумнее Левой. Пасс и марионеточно подергивая конечностями трое бандитов, двинулись на синюю заразу, паразитирующую на лице уже мертвой женщины. Мечи замололи воздух, до крови рассекая бездыханное тело. Бесполезно. Азему без оболочки возьмет только огонь. Или свет солнца.

Но Средняя об этом не знала, поэтому, когда азема поочередно убил троих её невольных помощников, настала очередь следующей тройки. И Тольяра, который решил, что с него хватит.

— На счет раз, — бросил Ольмарку когда шумящие оружием бандиты рубили воздух. Волхв-недоучка резко кивнул, несколько раз глубоко вздохнув. Левая «оживила» еще двоих дружинников, явно не собираясь сдаваться.

— Бегом! — громко рявкнул Тольяр на полусогнутых рванув к выходу…

Женщины-маги? Лис, зевнув, потер глаза. Всякое может быть. Но не до такой же степени невероятное. Абсурд.

Нужно искать подтверждения. Позже, ибо сейчас перед Лисом лежали два важных решения. Впрочем, нет — одно.

— С Наместником нужно покончить, — сонно пробормотал Лис, хлопая себя по щекам. Сквозь закрытые двери донеслась ночная перекличка замковой стражи. — По крайней мере, попытка не пытка. Не зря же я так долго держал этого червяка в его окружении?

— Кто такой Оплетала? — уже в третий раз спросил Зебарий. Велари ничего, не говоря, кивнула на аккуратный двухэтажный домик с невысокой оградой и высаженными на дворе цветами. Пасторальная картинка располагалась примерно в полуверсте от загаженного человеческими усилиями городка Роврэн.

Они поднялись по ступенькам, и Велари постучала в дверь.

— Что бы ни взбрело в твою голову, ты будешь ждать внизу, — предупредила она уязвлено состроившего кислую мину советника.

— Я вас слушаю, — показавшийся на пороге мужчина в одежде слуги был вежлив. Манера поведения не очень вязалась с покрытым оспинами и шрамами лицом.

— У меня дело к хозяину этого дома, — так же продемонстрировала вежливость Велари. Мужчина с видимым огорчением покачал головой:

— К моему глубокому сожалению, мастер Харрок выехал по делам.

— Не очень сожалейте. У меня дело к мастеру Оплетале.

— Не знаю такого, — мужчина разом прекратил быть вежливым. Попытался закрыть дверь, но помешала предусмотрительно оставленная в проходе нога девушки.

— У меня нет времени на всю эту ерунду с уговорами, — поморщилась девушка и неуловимо быстрым движением ударила слугу кулаком в лицо. Навалилась, толкая его дверью, и наподдала коленом в пах. Попытку схватить спрятанный за поясом нож мужчина оплатил отдавшейся во всем теле болью и гулким падением на пол.

— Охраняй его и убереги от глупостей, — потребовала Велари, безошибочно выбирая коридор, ведущий к лестнице наверх. Зебарий, уже в который раз поражаясь манере её работы, только покачал головой, закрывая входную дверь на щеколду и приставляя собственный кинжал к беззащитному горлу лежащего человека.

— Ты уверена, что моя помощь не нужна?

— В доме сейчас только один человек, — донеслось издалека. — Ты мне не помощник.

— Что значит один?! Ты-то откуда знаешь?

Велари с раннего детства испытывала массу неудобств и неприятностей, недоступных простым людям. От природы девушка получила странный дар — очень острый нюх. Нюх в десятки раз более чуткий, чем у любого человека.

Человек, наслаждаясь цветком, слышал только один аромат, она же дурея от гаммы окружающих запахов, могла определить даже мелкие нюансы. Например, какой цветок последним опыляла сидящая на бутоне пчела. Мир Велари познавала долго. Сначала глазами и ушами. Слушая наставников. Потом по запахам. По тысячам, трудноуловимых компонентов разреженных в воздухе.

Всю юность, сколько себя помнила, Велари расплачивалась за «вынюхивания» сильнейшей головной болью, а подчас и видениями. Запахи уводили в дурманящий болезненный бред. В её жизни был почти целый год, события которого столь тесно переплетались с видениями, что она по сей день не бралась угадывать, какие происшествия случились, а какие привиделись.

Долгое время она пыталась вылечиться. Избавиться от ненужных подарков судьбы. Но только отточила ненавидимую, хотя и драгоценную способность. Она научилась многому. Определять такие невозможные ароматы как запахи страха, слабости, угрозы. Разбираться в травах. Жить с головной болью, временами исчезающей, а порою накатывающей как морской вал. Боли в голове усиливались от теплых солнечного лучей — поэтому Велари всегда носила широкополую шляпу, позволяя себе похвастать шикарными волосами только в тени.

Много раз её пытались отравить — яды в пище она чувствовала, еще не увидев самого блюда. Прожив не так уж много по людским меркам, Велари почти десяток раз выживала исключительно благодаря своему нюху. Нюху прирожденной гончей.

Она не чуяла в доме людей, кроме избитого слуги. Зато хорошо чувствовала Оплеталу, очевидно не принадлежащего к роду людскому. Его неосязаемый дух напоминал о еловом боре в снежную зимнюю пору. Удивительно, но не слишком. Крадущейся лисьей походкой она перетекала с места, на место, минуя покои второго этажа. Шла зажмурившись. На запах. Недолго.

Деревянная с металлическими углами дверь выглядела вмурованной в стену. Оплетала был там. Велари прислушалась к царящему по ту сторону спокойствию. И невольно поправила выглядывающую из-за спины рукоять. Сегодня она не брезговала оружием.

Несколько секунд протекли в мучительных колебаниях. Стоит попробовать застать Оплеталу врасплох?

— Долго ты там будешь мяться? — вдруг поинтересовались из-за двери. — Можешь входить, раз уж явился.

Здешний хозяин не позволял застать себя врасплох. Велари подавила искушение обнажить оружие.

Добрая половина комнаты тонула в сумраке, только из высокого узкого окна падал на багряный ковер острый прямой луч света. Алые занавесы у окна были неподвижны.

Массивные забитые бумагами шкафы, поблескивая медными ручками, уходили темными абрисами в седую тень.

Велари увидела сидящее в тени существо, с трудом подавляя мимолетную дрожь.

— Дева? — нечеловеческие глаза смотрели с интересом. — Человечья самка? Или не совсем. Необычно.

— Оплетала, я полагаю? Представляла тебя иначе.

— Воображение ценное качество, — согласился сидящий в тени. — Враждебность и злоба всегда питаются воображением.

— Да ты философ, — подбоченилась Велари. — Наверное, в университетах учишь жизненной премудрости. Пестуешь будущих светил учености.