Сергей Вылегжанин - Несколько неспокойных дней

Так и случилось. Уже после полуночи, группа собралась в комнате второго отделения, возле её кровати, а та сидела и молча лила слёзы.

— Не спрашивайте, кто он. Я обещала не рассказывать. — Наконец прервала она молчание, не выдержав требовательных взглядов.

— Никто ничего от тебя не требует, мы просто хотим помочь. — Одна из девочек решила её успокоить. Группа — это семья, а в семье не принято никого принуждать.

— Вы не понимаете. Мне уже ничего не поможет.

— А мы постараемся. — Голос другой девочки был просительным и жалостливым. Да, им всем было жалко свою подругу, но как помочь, если непонятно что случилось?

— Он сказал, что разочаровался во мне. Что я его обманула.

— А ты его обманула?

— Да! — Девочка, внезапно зло скривившись, крикнула в ответ. — А что мне оставалось делать? Он спросил, правда ли я лучшая ученица третьей группы. Да, я соврала, но он бы иначе сразу ушёл! При мне он спросил другую, а когда она сказала, что это не она, он обратился ко мне. Он бы ушёл и от меня, а я бы осталась. Осталась одна. Я не виновата, мне просто хотелось немного счастья. — И она опять залилась слезами. А потом тоскливым голосом продолжила. — Я думала, мы начнём ритуал, привыкнем друг к другу, потом будет уже не важно, лучшая я или нет.

— Так вы начали ритуал?

— Конечно. — Она быстро закивала. — Мы дали друг другу клятвы, только он попросил держать это в тайне, потому что ему не хочется быть хвастливым в глазах своих друзей. — Какие знакомые слова. Она начала подозревать, что знает, кто этот избранник их подруги.

— И ты согласилась это скрыть. — Кто-то из девочек не спрашивал, а утверждал.

— Да, я согласилась! — Та фанатично вскинула голову. — Да любая бы на моём месте согласилась. Я вообще была согласна на всё, лишь бы он не уходил. — Потом поникла. — Но он всё равно ушёл.

— И как он узнал, что ты его обманула? — Кто-то из девочек задал очень важный вопрос. Неужели кто-то из группы рассказал парню тайну своей подруги?

— Мы встретились на свидании надеющихся на следующий день после праздника. Он пришёл, а потом… А потом он говорит, что разочаровался во мне, что я не лучшая ученица. Что я врунья и неумеха.

— Неумеха? — Сразу несколько одновременно задали этот вопрос и засмущались, переглядываясь.

— Да, неумеха. Так и сказал. — Девушка опять начала скулить. — Ну почему, почему он со мной так?

— И что ты не умеешь? — Она начала подозревать, что знает ответ на свой вопрос, но всё равно его задала. Девочка посмотрела на неё, потом уставилась в никуда.

— Сказал, я не умею правильно любить, он разочарован и прерывает ритуал. Но я бы научилась! — Она с жалобным взглядом повертела головой, ловя взгляды окруживших её девочек. — Я готова что угодно для него сделать. — Опять взгляд в никуда. — Я и так ему ни в чём не отказала, пошла с ним в комнаты во время праздника, и на следующий день опять… Хотя наставница сказала, что за это в мирники сразу отправит. Плевать на это, он же воин, я думала, буду в его семье. Главное с ним!

Опять что-то знакомое. Её же тоже звали в комнаты.

— А с перехода ты прыгнула зачем? — Недоумённый голос одной из девочек задал вопрос, который интересовал их всех в первую очередь.

— Вы не понимаете! — Опять крик и злой взгляд. — Он не будет со мной никогда! На осмотре медик сказала, что я беременна. Понимаете! Беременна, а он прервал ритуал. Любимого нет, ребенка или заберут или уходить в мирники, но одной, без мужа. Лучше умереть!

— А лекарство кто тебе дал? — Решила она задать мучавший ей саму вопрос. Она же сказала тогда, что принимала лекарство. Наверняка от беременности.

— Какое лекарство? — Её взгляд вдруг стал потерянным, потом она заозиралась, смотря на всех, как будто в первый раз видит. Так, зря она задала вопрос. Сейчас рухнет эта дурочка в обморок с остановившимся сердцем, а они ничего с этим поделать не смогут.

— Никакое, я ошиблась. — Торопливо сказала она, а у той взгляд почти сразу прояснился. Только вот она опять стала причитать.

— Я не знаю, как я буду жить без него.

— Встретишь другого. — Она сама не верила в эти слова, но что ещё сказать в этой ситуации?

— Таких больше нет. Нет на свете таких идеалов. Совсем нет. А я его потеряла. — И она снова начала плакать. Ну хоть не в голос, а просто всхлипывая.

А ведь она явно не одна, кто в тот праздник сходил наверх, теперь ей это совершенно ясно. Ни одного возгласа «ты врёшь» не было, все ей поверили и не удивились даже. Двое обнимают её, третья гладит по голове, очень понимающе успокаивая, как маленькую.

— Кто-то ещё из группы ходил наверх? Никто больше не беременный? Признавайтесь! — Она решила, что задаст вопрос напрямую, а не будет выяснять, наводящими вопросами.

Только из девочек ни одна ей ничего не ответила. Переглядываются, но молчат. И никто не возмутился «я ещё маленькая» или «как ты могла такое подумать обо мне», как ответила бы она сама.

— Значит, я правильно поняла: все, кроме меня наверху в праздник побывали. — Ей было обидно, что они все про друг друга явно знали, но ей не сказала ни одна. — Надеюсь, вы это сделали не с таким же моральным уродом, что и она. — И она показала на плачущую.

— Не смей его оскорблять! — Ничего себе злость! — Ты и одной волосинки его недостойна! Подумаешь, лучшая в группе. Для настоящей любви совершенно не важно, какие у тебя баллы. А я его люблю!

— Есть тут старшая третьей? — В комнату заглянула старшая ученица шестой группы.

— Да, я тут. — Видимо, её не увидели за спинами плотного кольца девушек, что обступили кровать.

— Выйди, поговорить надо.

Она вышла в коридор, но девочка махнула головой в сторону выхода, подав знак «позже». Что за секреты? Тут их никто бы не услышал, группа в полном составе в комнате, кроме дежурной.

Они вышли из здания третьей группы, потом завернули за угол. Неожиданно девочка остановилась.

— Всё, тут мертвая зона, но на всякий случай, не повышай голос.

— А в комнатах разве есть прослушка? — О том, что почти вся территория интерната просматривается, она знала, но им всегда говорили, что личные комнаты никто просматривать не имеет права.

— Да, есть. И микрофоны, и камер везде натыкано.

— Откуда ты знаешь? — Она лично никаких камер не видела, хотя как-то у неё взыграла паранойя, и она их специально искала.

— Знаю, мне отец сказал. Он третий уровень имеет, сам в наставниках долго был, так что в курсе, как всё у мальчиков. Сомневаюсь, что у нас по-другому. — Серьёзный аргумент.

— А ты знакома со своим отцом? — Она сама своего отца не знала. Да и никто из её группы своего не знал. Обычно, для интернатовских это тайна, которую, скорее всего, не узнать никогда. Только имя отца узнаёшь, когда после замужества с получением имени отчество тебе скажут. Да и то, не всегда.