Шеннон Чакраборти - Золотая империя [litres]

Нари выпрямилась, вникая в его возмутительные слова, пока тайный смысл сделки не стал для нее очевиден.

– Ты знал, – обвинила она его. – Не так ли? Ты знал, что произойдет, если кольцо покинет пределы Дэвабада?

– Этот грязный город существует лишь благодаря магии Анахид. Сам ваш мир существует благодаря ей. Конечно, я знал.

– Цена, – тихо проговорил Али. У него был болезненный вид. – Зейди говорил, что Аяанле заплатили ужасную цену за свой союз с маридами… Мои предки отдали кольцо – только не тебе, а ему.

Нари смотрела на Себека, охваченная ужасом.

– Что ты с ними сделал?

Марид теперь снова больше походил на крокодила, но в его глазах мелькнуло что-то древнее и усталое.

– Я любил их так, как только мог. Но они ослушались. Я нес за них ответственность, а они несли в себе следы моей магии. Тебе это должно быть знакомо, Нахида, с вашим-то кодексом Сулеймана.

– Вот почему ты задавал мне эти вопросы при нашей первой встрече, – прошептал Али. – И почему так удивился, узнав обо мне. – В панике он даже повысил голос: – Что ты сделал с моими предками?

– Я их сожрал. Всех, кого смог найти.

Нари непроизвольно ахнула, но Али, стоя рядом с ней, перестал дрожать. Он сделал один глубокий вдох и отступил назад, пряча Нари и Джамшида за своей спиной.

– Этот океан – царство Тиамат, верно? – спросил он.

Себека этот неожиданный вопрос явно не смутил так, как Нари.

– Да.

– Тогда уходи.

Марид помолчал.

– Ты злишься. Это объяснимо. Но нам с тобой вынесли предупреждение, и Тиамат не будет принимать в расчет твой гнев.

– Я сам со всем разберусь. – Али поднял нож, и вот теперь его голос дрогнул. – Ты сказал, что я выполнил уговор моих предков, так уходи. Я не желаю тебя видеть.

Нари не могла сказать наверняка, подействовали ли его слова на марида. Но Себек отступил к воде.

Там он повернулся к ней:

– Следующий прилив будет вскоре после рассвета. За то, что я в долгу перед твоими человеческими родичами, я скажу тебе вот что. Беги на запад, дочь Анахид.

– На запад? – переспросила Нари слабым голосом.

– Тебе не избежать гнева Тиамат. Пока он здесь, его никому не избежать.

А потом Себек ушел под воду, оставив после себя только рябь на поверхности. Только их втроем, безжалостный ливень и нависшую угрозу, на фоне которой даже Дэвабад отступил на второй план.

Сознание вернулось к Даре в виде треска пламени и омерзительно едкого дыма.

Обжигающе горячие иглы вонзались ему в спину, ноги, затылок, топя его в боли. Что-то невыносимо пульсировало в правой руке, точно запястье было связано и обмотано его собственным бичом с железными шипами.

Нападение на паланкин. Предательство Мунтадира и душераздирающие крики Каве… Дара попытался освободиться, но обнаружил, что скован по рукам и ногам – цепи гремели на запястьях и лодыжках. Движение заставило его ловить ртом воздух, тело настолько ослабло, что казалось чужим.

– Только гляньте, кто наконец проснулся.

Дара моргнул – зрение туманилось от пепла. Над ним нависал Визареш.

– Сторожить тебя попросту невыносимо, ты в курсе? Ты постоянно вопишь во сне и зовешь сестренку. «Тамима! Тамима!»

Дара дернулся к нему, невзирая на цепи, удерживающие его, и сразу ахнул, когда волна боли заставила его задыхаться. Он припал спиной к тлеющей поверхности, к которой был привязан.

Визареш неспешно кружил вокруг, изучая его своими огненными глазами.

– Осторожнее, Афшин. Бану Нахида приложила столько усилий, чтобы оживить тебя. Было бы крайне неуважительно пустить весь ее тяжкий труд насмарку. Особенно сейчас, когда ты так ей нужен.

Продолжая задыхаться, Дара зацепился за слова ифрита, как утопающий за соломинку.

– Она жива?

– Уцелела. – Ифрит облизнулся, на миг обнажив блестящие клыки. – До чего бесчестные, непостоянные существа, эти ваши дэвы. Все эти перебежки от одного правителя к другому…

– Где она? – спросил Дара. – Что вы с ней сделали?

Глаза Визареша загорелись, на лице отразилось удивление.

– О, бедняга, неужели ты все еще ничего не понимаешь? Я не тот, о ком тебе следует беспокоиться. И уж тем более не пойду наперекор вашей Маниже. На данный момент меня вполне устраивает просто наблюдать за ней.

Даре хотелось придушить его за эти разговоры загадками.

– Где Аэшма?

– Там же, где и всегда, – вместе с ней. Кажется, это называется «помогает ей раскрыть свой истинный потенциал».

Дара извивался в оковах, чувствуя, как сила понемногу возвращается к нему.

– Сними с меня эти цепи.

Визареш фыркнул:

– Тебе никогда не снять своих цепей. Кончено. – Он ушел из поля зрения Дары и вернулся уже с молотком. – Я ведь предупреждал тебя, когда ты в первый раз пустился летать по ветрам. Не нужно было тратить свое воскрешение на смертных и на их войны.

Тревога зашевелилась в Даре, хотя Визареш уже начал разбивать его цепи.

– Что это значит? – спросил он требовательно, выдергивая левую руку. – ЧТО ЭТО…

Дара застыл. Его кольцо исчезло.

Он подскочил, все мысли о Маниже и Аэшме враз вылетели из головы.

– Мое кольцо, – прошептал он, с ужасом глядя на свою руку.

Второй знак рабства у ифритов остался на месте: длинная спиралевидная татуировка, отмечающая отнятые им жизни его человеческих хозяев. Но светящегося изумруда в помятой оправе – кольца, потеря которого ранее означала его мгновенную смерть, нигде не было видно.

Дара бросился на ифрита, который, вероятно, уже пожалел о своем решении освободить обезумевшего Афшина. Из-за резких движений у Дары закружилась голова, и он вцепился в ошейник Визареша. Создатель, да что с ним происходит? Дара никогда не чувствовал себя таким разбитым, словно все пути, соединяющие разум и тело, были переломаны и криво проведены заново.

– Где мое кольцо? – прохрипел он, стиснув руками горло ифрита.

Визареш корчился, отплевываясь огнем.

– Нет его, – выдавил он, кивая на правое запястье Дары. – Теперь это вместо него.

Дара освободил ифрита и опустил глаза. Он отпрянул, рассмотрев вещицу, вживленную ему в запястье: медную оплетку, похожую на наруч лучника, окаймленную рубцовой тканью, которая сочилась черной кровью с золотыми крапинками. В центре размещался его реликт – амулет был расплющен молотом.

Что это? Что со мной сделали?

Дрожа от страха, Дара огляделся. Они находились в дворцовом лазарете, но, за исключением него и Визареша, здесь никого не было. Незнакомые ему инструменты, обгоревшие тряпки и разбитые аптекарские склянки были разбросаны на столах, как будто кто-то сильно спешил.

Дара сбросил с себя разбитые цепи. Он оказался привязан к низкому металлическому столу, установленному над тлеющим огнем, но дым пах неправильно. Дара поискал, что могло послужить источником огня, но не нашел ни обугленных деревяшек, ни масла. Только в воздухе плавали ошметки истлевших льняных полотнищ. Дара провел рукой по густому слою золы у себя на коленях, разглядывая сухие останки. Крошечные черные крапинки испещряли светлую пыль.