Шеннон Чакраборти - Золотая империя [litres]

– Это одно из тех мест, куда приходили твои предки, чтобы оказать мне почести, – тихо проговорил Себек, когда они шли по пояс в воде и стебли лотосов щекотали ноги Али.

– Они жили здесь? – спросил Али, вспомнив слова деда о том, что ранняя история их семьи была предана забвению.

– Некоторое время. Но они часто переезжали с места на место, особенно первые поколения. Тогда их магию воды было еще невозможно скрыть, да и сам ваш мир погрузился в хаос на долгие века после того, как Сулейман наказал вас. Мои потомки проявляли осторожность. – Его голос окрасился горечью. – Пока их не стало.

Али напрягся, но, когда Себек погрузился в воду и жестом позвал его за собой, последовал за ним. Мутная вода теперь не представляла помехи для его зрения, Али видел ясно, как днем, и его уши улавливали новые подводные звуки, которые раньше проскакивали мимо него. Он поплыл быстрее, без труда поспевая за Себеком, и они нырнули под занавесь водопадов, оказавшись в пещере, скрытой от посторонних глаз. В камне пещеры, расширенной изнутри, были высечены скамейки, а на стенах – вырезаны пиктограммы.

Али провел пальцем по изображению человека с головой крокодила:

– Это ты?

– Да. – Себек прижал ладонь к нарисованным от руки буквам, и, хотя выражение его лица ничего не выдавало, Али распознал в этом жесте сожаление. – Это вся наша история. Их имена, все, что я для них делал. Наш пакт.

Али внимательно разглядывал пиктограммы.

– Я их не понимаю, – признался он, чувствуя, как грудь начинает затапливать горем великой утраты. – Это не похоже ни на одно из известных мне письмен Аяанле – это не похоже вообще ни на одно из виденных мной письмен. Похоже, их язык был забыт, – добавил Али, слыша боль в собственном голосе. Мысль о том, насколько его семья оказалась оторвана от своих корней, потрясла его до глубины души.

– Возможно, выжившие сделали это намеренно. Незнание ослабляет связь. Гораздо труднее заставить кого-то придерживаться пакта, к которому он не причастен.

К горлу Али снова подступила тошнота.

– Зачем ты их убил? – Он должен был знать. – Тиамат сказала, что велела привести их к ней живыми. Так почему же ты их убил?

Себек подошел к стене пещеры и стал разбирать пирамиду из камней, сложенных у ее подножия.

– Мы с Тиамат давно соперничаем. Мы оба происходим из первого поколения нашего вида, и я никогда не спешил рассыпаться перед ней в любезностях, особенно после того, как она бросила озеро и отвернулась от наших сородичей, обреченных служить в кабале у Нахид. – Он высвободил из пирамиды сверток.

– Я не понимаю, – признался Али.

Марид вернулся, оставляя за собой змеиный след на влажном песке.

– Ты ее видел. Я не собирался отдавать ей свою семью. Она бы мучила их тысячу лет, прежде чем убить. Было милосерднее… быстрее… сделать это самому.

Милосерднее .

– Ты не мог хотя бы попытаться спасти их? Предупредить, чтобы они бежали в пустыню, или пощадить детей?

– Это не наш путь. – В голосе Себека не было жестокости, всего лишь простая истина существа из времени и места, которых Али не понимал и никогда не поймет. – У них был пакт. Они его нарушили.

Они спасли нас и были за это уничтожены . Али попытался себе представить, что могло бы произойти, если бы его предок Аяанле забрал печать Сулеймана из Дэвабада после свержения Совета Нахид и магия исчезла с победой Зейди. Народ мог бы решить, что это месть Всевышнего за восстание против Нахид, за то, что он осмелился призывать к равенству. Шафиты, вероятно, были бы уничтожены, и гражданская война длилась бы еще столетия.

Мы не связываемся с Аяанле . Пять слов остались единственным напоминанием о жертве, которая уничтожила половину его семьи – ту самую половину, от которой Али отворачивался с детства.

– Как его звали? – спросил Али срывающимся от волнения голосом. – Как звали моего предка, который предал тебя?

На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Себек ответил:

– Арма. – Он произнес это имя мрачно и уважительно. – Он был щедро одарен моей магией. Первый за многие поколения, кто мог путешествовать в потоках и делиться воспоминаниями. – Недовольство просочилось в его голос. – Очевидно, достаточно одарен, раз ничем не выдал мне, что оставил после себя пару отпрысков в Дэвабаде.

Арма . Али запечатлел его имя в своей памяти. Потом он помолится за своих погибших мученической смертью предков и, если выйдет из этой истории живым, позаботится о том, чтобы все члены его семьи и их будущие поколения делали то же самое.

Но сначала – бой.

– Что это? – спросил он, кивая на сверток в руках Себека.

– Его одеяния. Я сделал их сам. Ты все еще смертен – они защитят тебя в путешествии через потоки.

Али взял у него одеяния. Они словно были сплетены из крокодиловой шкуры, вороненой до бледного зелено-золотого цвета – нечто среднее между одеждой и доспехами. Али рассмотрел плоский шлем с капюшоном, спускающимся вдоль спины, и тунику без рукавов длиной до колен и разрезанную посередине.

Али провел пальцами по шлему, а затем заметил, что Себек держит в руках что-то еще – что-то, что особенно приглянулось Али.

– Это его клинок?

– Да, – буркнул Себек, протягивая ему оружие.

Али взял его и залюбовался: длинный серповидный меч, не похожий ни на что, с чем ему доводилось иметь дело раньше, был железным и зловеще острым, рукоять покрыта полированной бронзой.

– Ты хранил его все это время, – догадался Али. Этот меч не был оставлен в каменной пирамиде, нетронутой в течение столетий. – Ты говоришь, что он предал тебя и заслужил смерть, но сохранил его одежду и оружие. – Али помешкал, а затем задал еще один вопрос, который крутился у него в голове с момента их встречи: – Там, в обители Тиамат, ты перестал сопротивляться мне. Почему?

Себек наградил его невозмутимым взглядом:

– Ты ошибаешься.

Али не отвел глаз от своего предка. Падающая вода отбрасывала волнистые тени на его суровое лицо, и в бледном свете пещеры Себек выглядел особенно загадочным. Неуязвимым.

Но это было заблуждением. Али видел воспоминания Себека и чувствовал все эти долгие столетия одиночества, тягостный ход времени и абсолютную неприкаянность, которые едва укладывались у Али в голове. Возможно, именно благодаря тому, что нильский марид держался отчужденно, он и выжил.

Они были разными. Али никогда не простит и не забудет того, что Себек сделал с его семьей. Но он позволит Себеку оставить свое сердце на замке.

– Может, и так. – Али облачился в доспехи. Холодные на ощупь, они облегали тело, как вторая кожа. – Теперь ты научишь меня магии маридов? И путешествовать через потоки?

– Таков был уговор. Куда ты хочешь отправиться в первую очередь?