Виктория Форестер - Девочка, которая умела летать [litres]

Едва воспитатель Толле завершил свой второй обход, Пайпер вылетела из окна и приземлилась в комнате Конрада, который, как она обнаружила, был полностью одет. На кровати лежал чемодан, в который он преспокойно собирал вещи.

– Что здесь творится?

– А я-то думал, что теперь это сделается очевидно даже тебе, – Конрад ничуть не удивился, когда Пайпер влетела в его комнату через окно, и продолжил, как ни в чём не бывало, складывать в чемодан стопки книг.

– Но… но они мучают всех этих прекрасных созданий, – затараторила Пайпер на грани истерики. – Я видела этого жирафа, и черепаху, и розу, и столько других. Это неправильно! Мы должны вытащить их отсюда.

– В кои-то веки ты права во всём. Я бы и сам лучше не сформулировал. К сожалению, вытащить кого-либо было невозможно, пока не появилась ты. Чтобы побег удался, мне нужен был лётчик. И раз ты здесь и не потеряла голову, можно отправляться. – Конрад закрыл свой чемодан, и Пайпер уразумела, что он ни много ни мало упаковал все свои вещи и был готов отчалить в ту же минуту.

– Ты хочешь сказать, что мы прям сейчас сбежим? Вот прям так? – Пайпер отступила в нерешительности. Столько всего случилось за такое короткое время, что у неё голова шла кругом.

– Так точно, ну и чего же мы ждём?

– Но… но как же, разве нам не надо сказать кому-нибудь? Что-нибудь сделать?

Конрад вздохнул и поставил чемодан. Он выглядел старше своих одиннадцати лет: скрестив руки на груди, он глядел на Пайпер точно так, как родитель смотрит на беспомощного ребёнка.

– Так, ты хочешь толочь воду в ступе. Хорошо, давай, и покончим с этим, чтобы можно было убраться отсюда. Я начну с самого начала. Так, сядь-ка лучше, это займёт какое-то время, – Конрад указал на кровать, и Пайпер села на самый краешек с широко раскрытыми глазами. Он говорил с вымученным терпением, словно ему приходилось объяснять всё это по меньшей мере миллион раз – и ведь приходилось, правда, только в мыслях. – Прежде всего: сказала тебе доктор Хуллиган, как это место, этот университет называется?

Пайпер стала припоминать и поняла, что нет, доктор Хуллиган не сказала, а сама Пайпер никогда не спрашивала.

– Э… нет, вроде не говорила.

– А логотип? Нигде его не видела? – Конрад ткнул в лист бумаги, поверху которого шли аккуратные буквы У.Р.О.Т. Пайпер кивнула. Она видела эту аббревиатуру повсюду, как и все они. Однако не обращала особого внимания, просто не задумывалась. – Это сокращение расшифровывается как Университет регламента, ординарности и тривиальности, или без витиеватых слов – У.Р.О.Т. У.Р.О.Т. – это безупречно выстроенное и бесперебойно работающее учреждение с одной-единственной целью – сделать всех и вся, проходящих через него, нормальными. Он демонстрирует стопроцентную эффективность. С самого начала здесь был организован образцовый и систематизированный процесс, обеспечивающий идеальный результат.

Конрад протянул руку к лампе на своём столе и включил её. Поскольку он выкрутил обычную лампочку и заменил её чёрной, лампа высветила белые строчки, которыми был сплошь исписан каждый сантиметр в комнате Конрада. За полночь, когда все спали, Конрад работал без продыху. Только гений мог измыслить спрятать все свои секреты на самом видном месте. Формулы тянулись вдоль стен, на двери были диаграммы, и даже потолок не избежал его рук. Но без чёрного света обнаружить что-либо было просто невозможно.

– Батюшки-светы! – Пайпер пришлось вытянуть шею, чтобы окинуть всё это взглядом.

Конрад ткнул в диаграмму на двери, чтобы привлечь внимание Пайпер.

– Вот здесь можно увидеть, что всё начинается с отслеживающих устройств, установленных по всему земному шару. Они быстро распознают и сообщают об образцах, которые проявляют свою исключительность, будь то птица, или рыба, или человек. – Конрад указал на диаграмму побольше, испещрённую множеством стрелок и формул. – После того как существо было с точностью идентифицировано, его отслеживают со спутника. Для его захвата немедленно высылается поисковая группа. Как только образец был засечён, он попадает в сеть радиоэлектронного наблюдения и делается лёгкой добычей. К моменту, как его привозят сюда, в университет, его судьба решена. Не надо заблуждаться: выход отсюда только один, и это выход на условиях доктора Хуллиган.

Конрад ловко щёлкнул по висевшему на стене календарю – вроде бы обычному календарю со Снупи на обложке. Тотчас он разложился до самого пола, как аккордеон, и стало видно ещё больше диаграмм, схем и столбцов чисел.

– Сначала образец помещают под наблюдение и тщательно изучают; учёные документируют и описывают все характеристики его внешнего облика и поведения и создают полное информационное досье, которое затем используется для подбора химического препарата, который должен помешать созданию делать то, что они считают ненормальным. После нескольких лет проб и ошибок они установили, что при применении к образцу подходящего препарата быстро изменяются ритмы его головного мозга и физиологическая химия. Готово, основной объём работы был проделан, и остаётся только ждать, пока образец придёт в норму. Они знают, что, если создание в течение длительного периода времени не использует свои способности, способности эти будут утрачены. То есть ты или применяешь свой дар, или теряешь его. – Конрад помолчал, давая этой информации уложиться, а затем перешёл к формулам на противоположной стене и продолжал более тихим голосом: – Хотя подавляющее большинство реагирует на правильно подобранный препарат, есть и исключения, и в этих редких случаях доктор Хуллиган прибегает к более радикальным инвазивным методам. По её приказу образцы хирургическим путём разрывают на части, а затем заново соединяют. Она может использовать генную терапию и изменять ДНК, калеча противоестественные свойства образца. Если в конечном итоге никакие средства не работают, образец просто уничтожают. Этим они и занимаются на четвёртом уровне. – Пайпер мертвенно побледнела и мелко задрожала. Но психовать она, кажется, не собиралась, и поэтому Конрад со вздохом продолжал: – Что касается человеческих особей, таких, как мы с тобой… что же, мы представляем для них наибольшую сложность. Другие создания нуждаются только в физической и биологической корректировке, но для нас, для рода человеческого, дополнительные трудности создаёт это. – Конрад указал себе на голову. – Психологические, интеллектуальные и эмоциональные аспекты поведения человека делают нас менее подверженными контролю и управлению. Исследователям потребовалось немало времени и усилий, но теперь они понимают, как провести нашу реабилитацию и создать стойкую норму. Они должны заставить нас хотеть быть нормальными, принять норму, увидеть её ценность. А иначе не сработает. И как они этого добиваются? Становясь нашими друзьями, предоставляя нам то, чего мы хотим, создавая для нас комфортные условия и по возможности делая нас невольными соучастниками в нашем собственном падении. И в большинстве случаев им это удаётся без особых усилий. – Конрад многозначительно поглядел на Пайпер, и Пайпер, застыдившись, отвела несчастные глаза. Отчего ей так хотелось верить доктору Хуллиган? Почему она сказала, что не будет летать, ведь дома она любила летать больше всего на свете? – Всё это, конечно, делается очень ненавязчиво. Логика их рассуждений безупречна. Если бы они казались бессмыслицей, наш мозг отверг бы их, и мы бы на них не повелись. Они знают, что, если мы прекратим использовать своё умение, мы его вскоре утратим, и им хватает ума понять, что наиболее эффективный способ подвести к этому – отвлечь наше внимание, переключив его на что-то тривиальное и будничное. Старушка Хуллиган отлично владеет хрупким балансом между ободрением и мягким подталкиванием к норме и не забывает использовать отрицательное подкрепление для недозволенного поведения, гася последние проблески таланта. Возьми нас в ежовые рукавицы, и мы упрёмся и взбунтуемся. Куда проще и эффективнее отвлекать нас, развлекать и успокаивать. По-настоящему они нас и не учат ничему, чтобы наши мозги пребывали в покое и бездействии. Их строгое расписание предназначено для того, чтобы ввести нас в оцепенение, пока они преследуют свою истинную цель – убивают наш талант раз и навсегда.