Алан Прог - Книга Пророков

Дигр смотрел на море и думал о том, что всему должно быть материальное объяснение. Душа, однако, тянулась к молитве. Губы зашептали сами собой — сокровенное и не раз говоренное. «Отче наш, иже еси на небеси…» — трепетали, дрожали губы у Дигра. Вспоминались грехи покаянные и непокаянные. Вспоминались враги, коим свернул когда-то шею, а не подставил другую щеку. Перст творил крестное знамение, а душа взывала к ангелам небесным.

И тут свершилось чудо. Не оставил Всевышний милостью своей! В солнечном нимбе появилась шлюпка черная, с бортом позолоченным. Правил шлюпкой черный монах — капюшон на глазах, ряса бечевой подпоясана. А на веслах — ангелы мщения, с зевами оскаленными.

Священник, как зачарованный, смотрел на божественную ладью. Кажется, он уже стоял на коленях. Кажется, отбивал земные поклоны. Священник впал в тот особый экстаз, что даруется только самым верным служителям Всевышнего. Он видел глазами Его. Он был дыханием Его. Скромный священник из Аббатств. Маленький служитель Его культа.

Между тем, из шлюпки высыпали Волосатые Ревуны во главе с темным адептом, опрокинули священника на песок и умело связали узкими ремнями. А затем, для подстраховки, надели еще и колодки: голову просунули в «переносную плаху», туда же продели кисти. Только после этого отключились машины корабля, и с разума киллмена спал молитвенный экстаз. Рой попытался было раскидать обидчиков, дико мотнувшись из стороны в сторону. Но, сбив одного из Ревунов в воду, добился лишь хорошего пинка в живот — захрипел и поник головой.

Так же быстро лемуты скрутили и брейнеров, потом Вулли, который, надо сказать, не особо и сопротивлялся: вутье казалось, что он предается любовным утехам. Кира просто загнали на нос лодки — адепт Нечистого сжал его сознание точно железными тисками.

Лодка отчалила. Гребцы мерно и слаженно заработали веслами. Над водой стелился невесть откуда взявшийся туман. Священник лежал на корме. Рядом распластались его друзья. Кир же стоял на носу с понуренной головой, ветвистые рога чуть не скребли по днищу.

Легкая победа быстро превратила Волосатых Ревунов в тех, кем они являлись на самом деле, — в гигантских обезьян.

Как ни старались они держать себя в рамках дисциплины, но восторг пробивался наружу. То и дело кто-нибудь из команды вдруг растягивал губы, ощеривался и, бросив весло, принимался молотить себя в грудь, при этом истово ухая. Неистребимая память поколений давала о себе знать.

В такие моменты адепт, сидевший на носу, вздрагивал, словно просыпался, и, мгновенно оценив обстановку, обрушивал ментальный удар на крикуна. На морде несчастного изображалось замешательство. Лемут прекращал безобразие и вновь принимался за греблю.

Лодка удалилась от берега уже на две сотни шагов — гребцы знали свое дело. Море было спокойно, даже легкая рябь не тревожила воды. До горизонта раскинулся серый и безразличный ко всему на свете саван, укрывший тысячи тысяч живых существ.

Через некоторое время нос лодки стукнулся обо что-то, невидимое в сгустившемся тумане. Суденышко качнулось, чуть не вытряхнув содержимое.

— Сгружай их, — заухал здоровенный Ревун, видно, десятник. — Чего расселись?!

Команда побросала весла, для порядка поухала, почесалась, попрыгала на нижних лапах и принялась за дело.

Лодка была довольно широкой, и лемуты могли по ней перемещаться по два в ряд. Пара гигантских обезьян вприпрыжку подлетела к Вулли-вутье, взгромоздила толстяка на плечи и бросилась к носу. Перемахнула через борт и побежала прямо по туману.

Видимо, добравшись до палубы корабля Нечистого, Ревуны сбросили поклажу. Та с грохотом ударилась обо что-то железное. Внезапно прямо из клубов тумана возникла еще парочка — на сей раз отборных Людей-Крыс. Они подхватили Вулли и скрылись с ним в полупрозрачной пелене.

Затем примерно то же повторилось с брейнерами. Единственное отличие заключалось в количестве носильщиков. На каждого пленника приходилось уже четыре лемута.

Потом ведомый под уздцы Кир понуро протопал по невидимым ступеням.

Дошла очередь и до священника. Ревуны потащили его за ноги. Подъем оказался неожиданно коротким — и метс оказался на борту огромного судна.

Было оно сплошь отковано из металла. На палубе не имелось почти никаких построек — лишь небольшая рубка на корме, да капитанский мостик, да орудие, укрепленное на треноге у левого борта.

Орудие привлекло особенное внимание метса. Раньше о смертоносной машине он слышал только из рассказов бывалых киллменов, а теперь мог лицезреть ее воочию.

Жерло, достигавшее в длину шесть локтей, смотрело за корму. Было оно иссиня-черное, словно безлунная, беззвездная ночь, и могло бы внушать страх, если б не тренога. Тренога же была самая обыкновенная — из наспех сколоченных жердей, — подъемно-поворотный механизм тоже не отличался оригинальностью — рычаг да зубчатое колесо. Поскупился оружейник.

У орудия стоял темный адепт. Висящий на груди амулет с рубином говорил о высоком его положении. Капюшон был надвинут глубоко, оставляя на воле лишь тонкие, плотно сжатые губы, выдающие жестокую натуру, да узкий, совершенно прямой нос.

Адепт стоял молча, не выказывая ни малейшего желания поприветствовать гостя. Длинные, напоминающие вязальные спицы, пальцы постоянно перебирали четки, костяшки которых были выполнены в виде человеческих черепов.

— Ты из Красного Круга? — спросил его Дигр, остановив взгляд на амулете.

— Кто пожаловал, — качнул головой слуга Нечистого. — Я ждал этой встречи.

Голос показался знакомым. Священник пристально посмотрел на адепта. Его облик пробуждал какие-то воспоминания. Но где они могли встречаться?

Взгляд священника невольно упал на голого зеленокожего глита, уныло стоящего рядом с подъемным рычагом. Другой — не менее здоровый — облокотился на поворотное колесо.

— Что, застоялись, ребята?

«Ребята» не отреагировали. Лишь тот, что у рычага, натужно зевнул.

Адепт положил руку на лафет и, видимо, намереваясь продемонстрировать необоримую мощь орудия, мысленно приказал наводчикам развернуть жерло в сторону берега.

Глиты лениво принялись за работу. Раздался тихий шорох, и орудие принялось медленно поворачиваться в заданном направлении. Наконец, цель была поймана в прицел — небольшое деревце, чудом проросшее сквозь песок.

Адепт дернул за толстенный канат, и пушка, подпрыгнув, выплюнула струю огня напополам с дымом, дернулась назад и ударила стрелка в плечо. Когда дым рассеялся, священник увидел, что дерево стоит как ни в чем не бывало.

— Браво! — съехидничал он.

Лицо адепта исказилось выражением боли и злобы. Он схватился за плечо и сжал пальцы. Вскоре жалкая гримаса сменилась жестокой улыбкой.