Алан Прог - Книга Пророков

— Что, сдрейфил? — гоготали Ревуны. — Ригги боится! Боится, боится!

— Заткнитесь! — рявкнул Ригги. — И развяжите этого недомерка.

Кто-то быстрым движением перерезал стягивающие лапы медведя веревки, и шаман немедленно ринулся вперед, сбив Ревуна с ног. Они покатились по полу, тут же сломав два попавшихся по дороге лежака. Более гибкий Ригги швырнул Кизра через себя, метя его головой в железный борт. Послышался громкий гул, в железе образовалась вмятина, но шаман лишь встряхнулся и опять кинулся на лемута. Сцепившиеся тела врезались в другой лежак, послышался треск.

— Кончай свалку! — смекнул кто-то из Ревунов. — Вы все здесь переломаете! Азр нас за борт за такое выкинет!

— Растаскивай их!

Ревуны со всех сторон накинулись на противников и растащили по углам.

— Повезло тебе, кабанье рыло! — отдуваясь прошипел Кизр.

— Это тебе повезло, вонючий ком шерсти!

Брейнер взревел, разметал повисших на лапах Ревунов и кинулся на обидчика. Насилу опять оттащили…

— Драться станете в зале. В том, где машина стоит, — сказал тот же Ревун, который предложил развести дерущихся, — там места много. Сегодня наши на страже, никому не скажут.

Раззадоренное зрелищем стадо, сцапав медведей множеством лап, ринулось по коридорам, мигом домчав до огромного зала. Посреди возвышался, словно ледяная глыба, невероятных размеров кристалл, в котором трепетал огонек. Глыба раскачивалась в такт с колебанием язычка пламени. Рядом стоял здоровенный Ревун.

— Кто такие?! — проревел охранник и повернул в сторону вошедших острие секиры.

— Свои!

Ввалившаяся в залу толпа распределилась по стенам, бросив Кизра посередине, рядом с механизмом. Шаман поднялся на ноги, в ярости ища глазами врага, и снова кинулся в атаку.

Схватка возобновилась. Несмотря на то, что брейнер обладал завидной ловкостью, он значительно уступал противнику. Ловкий полуобезьяна-получеловек только что не бегал по стенам, кидаясь на Кизра то с одной, то с другой стороны, путал его, изматывал, не давал понять, что происходит. Он избрал тактику коротких и внезапных выпадов и сыпал резкими, увесистыми ударами. Кизр, окончательно растерявшись, наугад отмахивался лапами, но только изредка попадал в цель.

Внезапно Ригги кинулся брейнеру в ноги, поднял в воздух и швырнул в сторону. Шаман, растерянно размахивая лапами, полетел вверх тормашками. Зрители одобрительно зацокали.

— Молодец, так его!

Между тем, описав высокую дугу, Кизр упал прямо на кристалл. Тот моментально брызнул осколками. Огонек испуганно метнулся и исчез. Судно качнулось, словно врезалось в особенно высокий водяной вал, и стало ощутимо замедлять ход. Брейнер стряхнул с шерсти прозрачную крошку и тяжело поднялся. Правый бок саднило, но в остальном он был в порядке. Разозлился Кизр не на шутку.

— А ну, иди сюда, кабанье рыло! — взревел он и бросился на лемута.

Ригги попытался отскочить, но тщетно. Он только и успел, что пару раз стукнуть разъяренного Кизра по голове. Да что толку! Шаман сграбастал Ревуна, в свою очередь поднял над головой и со всего маху швырнул об пол. Зрители охнули. Потом он подпрыгнул и всем телом обрушился на поверженного. Раздался хруст — ребра Ревуна треснули.

Кизр обхватил обезьянью шею и резко крутанул. Опять хрустнуло, и тело Ригги обмякло.

Брейнер поднялся. Обвел взглядом онемевших Ревунов.

— Вот так с вами надо!

— Он убил Ригги! — в ярости завопили полуобезьяны и кинулись на него.

Корабли пиратской эскадры шли на всех парусах. Четырнадцать самых крепких и мощных судов растянулись на целую морскую лигу. Капитан Лиск по кличке Лохматый стоял на флагманском мостике и обозревал окрестности через древнюю как мир трубу. Раздобыл он ее у одного купца. Дурак решил сопротивляться и теперь покоился на дне со всем экипажем шхуны. Поделом! Будь он более покладистым — может быть, и смог бы спокойно поплыть дальше на своей выпотрошенной, как копченый окунь, лоханке. Или без оной. Или вовсе вплавь…

Как, собственно, он все равно и закончил. Лиск усмехнулся — от той схватки у него остался косой шрам на щеке и вытекший глаз. Славные отметины. Любому издалека понятно, что Лохматый не стоит в сторонке, когда его ребята проливают кровь, а варится в самой гуще схватки. Давненько их, кстати, не случалось…

Труба описывала полукруг — от востока на запад и обратно. Никого, ни одного паруса. Лишь волны, да белые штрихи чаек, да соль на языке.

— Рыбью кость в задницу! — выругался капитан. — Словно все повымерло!

За двое суток им так и не удалось встретить ни одного паруса. Даже рыбачьи лодки — уж на что вездесущи — и те куда-то попрятались.

Экипаж маялся бездельем. Матросня резалась в карты, пила ром и дралась почем зря, зверея от скуки…

— Крысиный хвост мне в глотку! — снова проревел капитан.

В такие минуты Лиску казалось, что его подопечные — просто последний сброд. В общем-то, так оно и было: народ стекался на острова отчаянный и разгульный. Убийцы и грабители — висельники, другого слова не подберешь. Да еще убогие разные. Взять хоть последнего.

Из Нагрокалиса на рыбачьей лодке каким-то совершенно невероятным образом добрался человек не человек, зверь не зверь. Назвался Луи. Кривой, однорукий, шестипалый. Весь в крови, и пальцы на ногах переломаны. Говорит, был у Боба соглядатаем в Нагрокалисе. Да кто ж проверит-то? Сгинул Боб третьего дня в пучине. По собственной дурости — рому перепил, да купаться полез, его рыбина какая-то и сожрала.

Зато уродец рассказал немало интересного — про то, что в прибрежном городе у половины жителей словно мозги повывихнулись: работу бросили, жрут каких-то улиток и уличных крыс, грызутся между собой, разворошили кладбище, перебили священников. И, что самое главное — городская стража почти вся разбежалась, оставшиеся легионеры своего командира палачу сдали, сами больше службы не несут, только брагой наливаются, да купцов заезжих грабят. Городского голову местный киллмен с самострела пристрелил.

Короче — полный развал, и даже малому внешнему напору Нагрокалис противостоять теперь не способен.

Ну как тут доброму пиратскому братству не поучить обывателя уму-разуму? Тем более, что при неспешном разграблении — а спешить там будет некуда — с города можно куда как больше добра себе в карманы начесать, чем с одинокого корабля и десятка нищей матросни. Плюс развлечения, после обычного абордажа неведомые — бабенки молодые, да сочные, ласковые и перепугано визжащие, да еще сколько угодно, на выбор. Мягкие постели, вино и жратва от пуза… Короче, есть ради чего пройти под парусами восемь дней через половину Внутреннего моря.