Алан Прог - Книга Пророков

— Сглазил ты меня, отче. Ты представляешь, опять по тому же плечу!

— Ах, вот ты кто такой…

В этот момент священник весьма пожалел о том, что не прикончил Азра. Как же просто было это сделать тогда, на стойбище. И как трудно сейчас… Впрочем, не все потеряно. Ведь подчинился же адепт Нечистого его желанию увидеть оружие в действии! Может, выполнит и другие приказы…

— А я тебя и не признал сперва.

Адепт выпятил хилую грудь:

— А ты не так умен, как мне говорили. Неужели ты подумал, что стаду брейнеров под силу сбить летуна. Пф… — презрительно скривился адепт. — И неужели ты думаешь, что служитель Голубого Круга всерьез станет договариваться с каким-то попиком о том, чтобы тот замолвил за него словечко. А что до стихий — это да. В этом ты прав! — Азр довольно разулыбался. — Мне и корабль доверить можно, и летун, да и войско немалое. Со всем справлюсь.

— Полагаю, слуга Нечистого, что, ежели будет на то корысть, ты с кем угодно договоришься! А что до того, будто ты умен, — это ты кому другому расскажи, уж я-то твои извилины изучил, можешь не сомневаться. Так что не бахвалься!

Азр озлился. Капюшон скрывал верхнюю часть лица, но и по той, что выглядывала наружу, можно было понять: адепт вот-вот лопнет от ярости.

— Не твое это дело, метс, судить о том, что тебе неведомо. Твое дело — ожидать смерти. Лютой смерти. Твое дело — валяться в ногах у моего господина, выпрашивая, чтобы он поскорее избавил тебя от твоей жалкой жизни.

— Не пугай, — спокойно сказал киллмен.

Посмотрел на солнце — светило только что выглянуло из-за туч, на небо — и голубого стало больше, чем серого. Возможно, все это он видит в последний раз. Что ж, значит, пришла пора, пенять не на кого.

— Если бы ты мог, ты давно бы убил меня, — проговорил он. — Но ты не можешь. И в этом твоя беда.

— В этом твое счастье! — взвизгнул Азр. — Если бы не мастер, кормить бы тебе рыб. Но знаешь, не слишком радуйся, ведь всегда может произойти несчастный случай.

Несмотря на угрожающий тон, слова адепта звучали не слишком убедительно. За бахвальством и разнузданностью скрывался страх. Азр смертельно боялся священника. И потому костистые пальцы беспрестанно перебирали четки, и потому капюшон скрывал глаза, желтоватые, как у больного болотной лихорадкой пса.

— А теперь ты послушаешь, что я тебе скажу! — шевельнул колодкой киллмен. — Если ты не оставишь пустую болтовню, то я не дам за твою жизнь и тухлого окуня.

Губы адепта дрогнули, чуткие пальцы на мгновение взлетели над костяшками четок.

— В трюм его! — не в силах скрыть дрожь, крикнул Азр. — И не спускать с него глаз.

Двое Людей-Крыс схватили Дигра и, дотащив до люка, швырнули в темноту.

— И помни, — донесся сверху все еще срывающийся на фальцет голос, — ты значительно ближе к тому, чем к этому свету. Не испытывай же судьбу.

В трюме было темно и пахло мышами. Видно, эти твари были чем-то близки слугам Нечистого. Возможно, серые проныры напоминали об одном из успехов Темного Братства — о Людях-Крысах, созданных первыми среди лемутов. Как бы то ни было, везде, где хозяйничали адепты Нечистого, присутствовал мерзкий мышиный дух.

Памятуя о происшествии в подземелье ныне покойного градоначальника, Дигр не стал сосредотачиваться на их возне. Проверил, нет ли прорех в его ментальном щите, и, опустошив сознание, стал ждать.

Сидеть в ожидании пришлось недолго. Наверху лязгнул засов, и крышка люка повернулась. На мгновение блеснул лазурный кусок неба, но потом свет загородила мохнатая рожа, которая изобразила улыбку — именно улыбку, а не злобный оскал — и с заученной вежливостью выдавила:

— Пожалуйте наверх, почетный пленник.

Тут же к ногам киллмена упала веревочная лестница.

— Эй ты, дурень! — крикнул священник. — Как же я заберусь, я же в колодке.

Физиономия лемута удлинилась. В глазках промелькнуло замешательство.

— Не извольте беспокоиться, почетный пленник, я мигом.

Это «мигом» затянулось. Уже солнце успело закрыться дождевой тучей, уже в люк закрапал противный дождь, а лемута все не было. Дигр подождал еще немного и принялся стучать колодкой о железный бок темницы. Шума получилось много.

Буйство помогло на удивление быстро. Старый знакомый вновь замаячил наверху.

— Сей момент, почетный пленник.

Волосатый Ревун ловко перегнулся через бортик и, не утруждая себя тем, чтобы перевернуться, стал спускаться головой вниз.

— Башку расшибешь, дурень, — не удержался священник, — поворотился бы.

Но вместо того, чтобы внять доброму совету, образина принялся истово раскачиваться и ухать. Более того, он отпустил лапы и держался лишь одной — правой задней. Растянутые губы и выдвинутая нижняя челюсть свидетельствовали о том, что лемут получает от этого занятия неимоверное удовольствие.

— А знаешь, приятель, — как можно безразличнее сказал Рой, — не служи ты Нечистому — мог бы так всю жизнь раскачиваться, причем с женой и детишками.

— Ну да?!

Новость так удивила его, что бедняга даже лапу отпустил, ту самую, правую заднюю.

— Почетный пленник ведет недозволенные речи, — опомнился Ревун после тяжелого падения. — Рики не велено разговоры разговаривать с почетным пленником. Рик должен доставить почетного пленника наверх, к главному господину.

Гигантская обезьяна подпрыгнула, скорчила рожу и сгребла метса в охапку — аж колодка хрустнула. Затем лемут перехватил ношу правой лапой и принялся ловко карабкаться по лестнице. У люка замешкался, чуть не уронив священника, но в конце концов как-то хитро извернулся, просунул вперед ношу, а затем вылез и сам.

Берег превратился в тонкую линию — судно отошло на порядочное расстояние. Дигр вдохнул свежий бриз. Подставил лицо ветру. У самой воды летала белая птица. Над ней, в вышине — черная, с хищным взором и мощными когтями. Священник невольно скользнул в сознание хищника.

Стремясь утолить голод, он уже давно кружил над морем, высматривая добычу. Наконец коршун обнаружил подходящую жертву. Чайка летела очень низко и, кажется, не подозревала о грозящей опасности. Белая птица почти касалась воды. Волны щекотали ей перья, но она не желала подниматься выше.

Коршун прицелился и камнем помчался вниз. Еще миг, и лапы вопьются в мягкую плоть. Белое пятнышко с каждым мгновением становилось все больше.

Священник собрался было разрушить мозг коршуна, но произошло чудо. Уже почти очутившись в цепких лапах, чайка внезапно отвернула, выписав в воздухе замысловатую фигуру, и коршун врезался в воду.

Едва взлетели первые брызги, как из воды выскочила огромная рыбина и, схватив хищника, увлекла в глубину. Чайка поднялась чуть выше над водой и издала победный клич. Каким-то образом его услышав, спасительница вновь вынырнула, словно выстрелила, из воды и, мгновение потанцевав на зеленом хвосте, ушла в глубину.