Эми Хармон - Первая дочь [litres]

– Ты чувствуешь солнце на своих плечах? – спросил Дагмар.

Тень носила на голове платок, низко сдвинув его на лицо, чтобы защититься от солнца. Она любила, когда его лучи согревают щеки, но кожа легко обгорала. Загар не приставал к ней. А вот кожа Дагмара за теплое время года покрывалась коричневым загаром, хотя он проводил на открытом воздухе меньше времени, чем Тень. Это он должен был ходить бледным и рябоватым, как луна. Женщина видела еще некоторых хранителей, которые жили внутри храмовых стен под охраной королевских стражников, дежуривших на бастионах и у ворот. И все они были такими же светлолицыми, как она.

– Конечно, я чувствую солнце, – ответила она, глядя хранителю в глаза.

– Ты чувствуешь гул в воздухе? – продолжил Дагмар.

– Да. Чувствую.

– Это Бог. Óдин, или Отец Сейлок, или Бог Христос. Если у него есть имя, то я не думаю, что оно нам известно. Но я чувствую его… или ее… как присутствие за моей спиной, хранящее и направляющее меня, подталкивающее вперед. Мне легко представить себе божью любовь. Нужно только подумать о Байре. О том, как сильно я его люблю, как много отдал бы, чтобы уберечь его от страданий и боли. О том, что его счастье – это мое счастье.

Тень поняла. Может, она не понимала про Бога, но это поняла.

– Быть может, у каждого из нас есть свой бог, как мать, дающая рождение нашим душам и наблюдающая за нами, пока наши души не вернутся, – задумчиво произнесла она.

– Может быть. – Голос Дагмара прозвучал мягко. – Ты знала свою мать?

– Нет. Должно быть, она… испугалась меня. И оставила умирать. Меня нашли в лесу, завернутую в одеяло. Так я выжила. Старушка, нашедшая меня, оказалась почти слепой и не ведала, как я выгляжу. Она была одинока, все ее дети выросли. До пяти лет я жила у нее. Когда старуха умерла, ее сын взял меня прислуживать у него в доме. С тех пор я сменила много домов. И только в эти последние годы я впервые живу одна.

Лицо хранителя светилось сочувствием, но задерживаться на ее прошлом он не стал.

– Я помню свою мать. Но смутно. Она умерла молодой, – негромко сказал он.

– Жизнь сурова к женщинам, – вздохнула Тень.

– Моя сестра говорила то же самое. Но жизнь не особенно добра и к мужчинам. Жизнь – это страдание. Все мы страдаем.

– Быть может, Бог не любил твою сестру так же сильно, как остальных своих детей? – с горечью спросила Тень, открыто глядя в глаза хранителя.

– Или, возможно, любил слишком сильно и не мог без нее.

– Ты видишь хорошее там, где его нет, – прошептала Тень растроганно.

– Хорошее просто найти даже в страдании, – возразил хранитель, ласково глядя в ее бесцветное лицо.

– Будет ли жизнь добра к Альбе?

Тень заметила, что ее грусть удивила хранителя, и отвела взгляд. Она старалась не спрашивать о девочке, но подчас не могла сдержаться. Оставалось надеяться, что он примет ее слова за проявление общего интереса, который испытывает к судьбе принцессы любой человек. Принцессы или единственной девочки, как очень многие в деревне ее называли.

– Если это зависит от Байра, то жизнь не посмеет навредить ей. – Дагмар улыбнулся, встал и засобирался в путь. Своими внезапными уходами он постоянно заставал Тень врасплох.

– Как мне молиться, хранитель? – окликнула его Тень.

– Просто говори. Разговаривай с небом как с другом.

Тень смотрела, как уходит Дагмар, и хмурилась. Потом перевела взгляд на холмы и пасущихся овец. В голове было тесно от мыслей, а на сердце легко. Она будет разговаривать с богом, как говорит с Дагмаром. В конце концов, Дагмар ее единственный друг.

Мальчик сильно вырос. Ему исполнилось двенадцать, но выглядел он как мужчина. Ростом Байр пока не догнал Дагмара, но у него были широкие плечи, мощные руки и ноги. Издалека Тень решила, что это хранитель пришел навестить ее. Байр тоже двигался плавной походкой и держал спину прямо, только волосы не стриг и одевался по-другому – на нем была серая туника и короткие штаны более темного оттенка. Кроме того, на плечах он нес ребенка. Приглядевшись, Тень схватилась за грудь и тяжело оперлась на посох, с которым ходила пасти овец. Она помнила дитя, которое вытолкнула из своего тела, и мысленно навещала дочь каждый день, но за пять лет Альба изменилась до неузнаваемости. Младенец исчез, принял другую форму и стал кем-то другим.

– Мы… пришли… в-в… гости.

Байр широко улыбался, глаза лучились светом. Тень кивнула. Движение получилось дерганым, и выглядела она, наверное, как старуха, у которой вот-вот случится припадок. Все эти долгие пять лет Байр не мог навестить ее – он неотлучно находился возле Альбы, выполняя обязанности охранника.

– Эт-то Альба, – старательно выговорил он, снимая девочку с загривка и опуская на землю. Для пятилетнего ребенка она была худенькой, но оказалась выше, чем ожидала Тень. Альба вцепилась в руку Байра и смотрела снизу вверх на Тень. Темные глаза и светлые волосы девочки сочетались очень красиво. Тень склонилась, чтобы их лица оказались на одном уровне. Она хотела разглядеть девочку вблизи.

– Здравствуй, Альба, – выговорила она, совладав с голосом и усмирив сердце. Плакать она не могла – боялась испугать ребенка. А ей хотелось, чтобы они пришли снова.

– А Дагмар? Он тоже придет? – спросила Тень. Ей нужно было что-то сказать, а еще она рассчитывала на присутствие хранителя. Это придало бы ей уверенности.

– Нет. Х-хранители с-собрались на… м-молебен, – выговорил Байр и, как всегда, покраснел, стесняясь своего заикания. – Королева… р-рожает.

– У мамы будет маленький, – добавила Альба. Речь ее лилась без запинок и помех. Стало ясно, что общество мальчика не нанесло вреда ее умению говорить.

– Ни-ни-никто нас не х-хватится, – сообщил Байр. – К-королева м-мучается. Ее боль… наша б-боль.

Тень понимающе склонила голову. Байр не хотел, чтобы Альба слушала крики матери. Желая отвлечь детей от их тревог, Тень повернулась к овцам и принялась знакомить Байра и Альбу с животными. Многих она называла по именам, рассказывала девочке и не отходившему от нее стражу об их проделках, характерах, отличиях, особенностях и даже обращала внимание на разницу в окраске шерсти.

Альбе понравились ягнята, с которыми она сразу подружилась. Девочка тянула к животным руки и ласково с ними разговаривала.

– Все з-звери ее лю-любят, – отметил Байр.

Тень кивнула. Она наблюдала за девочкой, двигавшейся между овцами так уверенно, будто провела с ними всю жизнь, и тихо радовалась. Все-таки в ребенке есть что-то от нее. Прошел час, другой. Вместо того чтобы уходить, Байр позвал Альбу и объявил, что они устроят урок на солнышке.

– У Альбы бывают уроки? – спросила Тень.

Кивнув, мальчик обеими руками ухватился за траву и вырвал из земли два темных влажных комка, пронизанных корнями. Повторив это несколько раз, он расчистил круглую площадку и утоптал ее. Альба передразнивала Байра, топала башмачками и путалась под ногами, а он привычным движением руки отодвигал ее в сторону.