Эми Хармон - Первая дочь [litres]

– Как ее зовут?

– Она называет себя Тенью, мастер. У нее бесцветная кожа… волосы и глаза тоже.

У Айво брови полезли на лоб, а уголки черных губ опустились.

– Я видел привидение, и боги послали мне тень! – хохотнул он. – Один искусный ткач сновидений, не правда ли?

– Я показал ей домик пастуха на западном склоне, мастер. Она устала, ослабела… и заросла грязью. Но все это поправимо.

– Позаботься, чтобы у нее имелось все необходимое. Хранитель Гилкрист выделит средства на ее содержание.

– Благодарю, мастер.

– Дагмар!

– Да, мастер?

– Она красивая?

Дагмар озадаченно нахмурился.

– Не знаю, мастер. Она… пугающая. И грязная. И печальная. Но… она может стать красивой, если… кто-нибудь… полюбит ее. – У него вспыхнули щеки. Он не знал, откуда взялись такие слова, но Айво смотрел на него так, словно этот ответ его по меньшей мере не удивил.

– Значит, пока что… ты не любишь ее, хранитель.

Дагмар снова залился румянцем. Он не собирался в нее влюбляться.

БАЙР ОЧНУЛСЯ под песню матери, звучавшую в голове. А может, это была вовсе не мать. Может, это королева, напевающая колыбельную Альбе. Его мама никогда не пела ему песен. Но песня звучала нестройно и пронзительно; королева же обладала прекрасным сладостным голосом. Он лежал в постели и пытался вообразить себе женщину, владевшую мечом и щитом не хуже любого мужчины. И все же она умерла, подарив ему жизнь. Дагмар рассказывал, что мама была красивой и храброй, и мальчик пробовал представить, как могла выглядеть подобная женщина.

Звук повторился снова, и на этот раз Байр сел в кровати. Кто-то кричал, но определенно не женщина и не ребенок; то был возглас изумления, а за ним последовал приглушенный звук удара. На кого-то напали. Он спрыгнул с кровати и, не подумав ни об одежде, ни об оружии, бросился к окну. В саду под башней королевы ничего не двигалось, но от окон не отражался свет. На фронтоне между детской и покоями королевы всегда горел фонарь, но сегодня он потух. Что-то было не так.

Промчавшись по крышам построек, Байр спрыгнул с парапета на землю и за считаные секунды перелез через стену, отделявшую храм от дворца. Внезапно раздался плач, потом чей-то вскрик, и мальчик рванулся к башне, в которой спала Альба. Он уже лазал по ней раньше, когда все вокруг спали, просто чтобы узнать, получится ли у него. Мысок ноги сюда, ухватиться за тот выступ, подтянуться на скрюченных пальцах, помогая ногами… Байр лез, устремив взгляд на камни над головой, на окно, до которого нужно добраться.

Королева закричала, заплакала Альба, и у Байра соскользнула нога, но он сумел удержаться на пальцах и перегруппировался. Еще раз подтянувшись, он проник в окно, готовый схватиться с людьми, которые заставляют женщин кричать по ночам. Первого он почувствовал раньше, чем увидел, и присел, уклоняясь от просвистевшего над головой клинка. Выбросив руку вверх, Байр ударил своим кулачком прямо в бьющееся сердце нападавшего мечника. Человек захрипел, а Байр обеими руками ухватил его за одежду и через голову бросил в окно, через которое только что влез.

Нападавший уронил свой меч. Босой ногой Байр ощутил холод металла, когда осторожно двинулся вперед, всматриваясь в темноту коридора. Для детских рук Байра меч был слишком длинным и неудобным, и мальчик просто переступил через него. Ему требовались свободные руки.

Альба плакала, королева звала на помощь, и он бросился на звук их голосов. За дверью справа находились покои королевы. Слева – детская с богато украшенной деревянной колыбелью в центре комнаты. Он видел ее во время одного из пробных подъемов на башню. И увидел сейчас – позолоченная кроватка, достойная принцессы. Вот зачем они здесь, те люди, что крадутся во тьме. Байр знал, что они придут. Она обладала слишком большой ценностью, чтобы на нее не позарились. Она была драгоценным камнем Сейлока, сокровищем всех кланов, и кто-то пришел за ней.

На него напали двое одновременно. В неосвещенном коридоре они напоминали скользящие черные тени. Байр столкнул их головами, удовлетворенно услышав хруст, с которым сломались их носы. Ноги нападавших подогнулись, они осели, оказавшись одного с ним роста. Байр не задумывался, не жалел злодеев, даже не кривился от треска костей и брызг крови, попадавших на его лицо. Ухватив бандитов за косы, он поволок их по полу и вышвырнул в окно, вслед их недавно выброшенному подельнику. Потом из покоев королевы вывалились еще трое. Один тащил Аланну за волосы, приставив к горлу нож, другой нес Альбу, держа за пятки, как цыпленка на убой.

Мужчины расхохотались, увидев забрызганного кровью невооруженного мальчишку. Тот, у которого были свободны руки, шагнул к Байру, собираясь схватить его за волосы. Байр просто присел и взялся за меч, все еще лежавший под ногами. Взревев, он пронзил противника насквозь, и вышедшее из спины острие указало на мужчину, стоявшего следующим.

Королева рванулась к Альбе, все также болтавшейся в дюжем кулаке третьего разбойника. Он продвигался к лестнице, и королева кричала и билась, стараясь освободиться. Тащивший ее мужчина разжал пальцы и пошел на Байра, размахивая ножом, который только что держал у горла королевы. Байр вырвал из пронзенного им противника окровавленный клинок, оттолкнул тело и метнул оружие в наступавшего, как копье. Меч пронзил врагу плечо, и его нож со звоном упал на пол. Байр скользнул мимо него и прыгнул на спину похитителя Альбы. Королева уже бежала к ребенку.

Ухватив мужчину за уши, Байр резким движением вправо свернул ему шею и увидел, как в обращенных к нему глазах меркнет свет жизни. Потом выпустил тело, и оно обмякло. Королева, всхлипывая, повторяла имя дочери.

– Она цела. Только напугана… и очень рассержена, – уговаривала себя Аланна, шаря руками по телу кричащей девочки.

Та возмущенно размахивала ножками и ручками. Байр обошел ребенка, не сводя глаз с оставшегося врага. Вцепившись в клинок, торчащий из плеча, негодяй отступал, пошатываясь. От боли и изумления глаза его округлились. Показывая, что сдается, он поднял окровавленную ладонь, и Байр замер возле королевы, не вполне понимая, что делать дальше, ведь этот человек больше не представлял угрозы. Лестничный колодец осветился сполохами огней, послышался топот сапог по каменным ступеням. Явилась королевская стража, но дело уже было сделано.

– Ты весь в крови, Байр, – снова заплакала королева, но подошла к нему и взяла за руку. Ребенка она прижимала к груди.

Байр глянул на свою неказистую ночную рубашку, в которой выскочил из постели. Из-под подола торчали босые ноги, из похожих на колокола рукавов – руки. Ступни были забрызганы кровью, светлую ткань исчертили багровые полосы. У него слипались веки, и мальчик понял, что лицу досталось еще больше.