Майкл Салливан - Эра войны. Эра легенд [3-я и 4-я книги серии] [сборник litres]

Мойя вгляделась в темноту.

– Что это было? – Все молчали, испуганно озираясь по сторонам.

– Я узнал его, – наконец произнес Тэш. – Брин, наверное, тоже. Это Мик.

– Один из новобранцев Тэша, его недавно убили, – пояснила девушка. – Он всегда обращался ко мне «госпожа».

Глядя на дрожащие руки Хранительницы, Мойя поняла, что сама вся трясется, и вовсе не от холода. «Проклятое место», – подумала она.

– Гифф, он ушел?

– Нет.

Мойя вгляделась во мрак, безуспешно пытаясь выследить покойника. Тэкчин стоял рядом с ней с мечом наготове и тоже сверлил взглядом тьму.

«Это ты во всем виноват, Тэш, – раздался приглушенный, сдавленный голос, напоминающий вой ветра. Мик взывал к своему командиру из тьмы. У Мойи мороз прошел по коже. – Надо было найти время и похоронить меня».

– Это ман, – обреченно произнес Тэш.

– Кто-нибудь видит, где он? – спросила воительница.

«Как ты мог, Тэшшш? – прошипел Мик. – Я же был совсем желторотым. Я поверил тебе, а ты позволил врагам меня убить, а потом бросил на съедение диким зверям. У меня нет камня! – Призрак издал нечеловеческий вопль, от которого содрогнулись деревья. – НЕТ КАМНЯ!»

– Прости, – сказал Тэш. – Мы торопились.

«Торопились?! Я не могу войти в Пайр! Теперь мне придется целую вечность бродить по лику Элан! Из-за того, что ты торопился, я навеки заперт между мирами!»

– Кто такой ман, Брин? – спросила Мойя.

– Привидение. Дух умершего, который не может или не хочет попасть в загробный мир. Маны бродят по свету и преследуют тех, кто причинил им зло.

– Он способен нам навредить?

– Не знаю. По идее, мы не должны соприкасаться друг с другом. Дух бесплотен, а мы из плоти и крови. Мы принадлежим к разным мирам, но…

– Что «но»?

– По идее, мы и видеть его не должны, однако видим.

«Я еще как могу тебе навредить, Тэш! – Призрак Мика снова явился из тьмы, на сей раз более прозрачный и невесомый. На его лице играла зловещая усмешка. – Осталось всего двое, не так ли? Или Мойя тоже считается? Она ведь галант, верно?»

Услышав свое имя, Мойя содрогнулась.

Он знает, кто я?

Тэш двинулся вперед, подняв оба меча.

– Не надо! – крикнула Брин.

Юноша нанес удар: клинки пронзили воздух. Призрак рассмеялся.

«Чем ты недоволен, старшина? Не хочешь, чтобы я выболтал твой секрет?»

Тэш снова взмахнул мечом. Мик расхохотался.

«Во время последнего штурма Алон-Риста Тэш прикончил раненого Сэбека. Именно он убил Эреса в Харвуде, а всем сказал, что тот пал в бою. То же самое проделал и с Энвиром: заманил подальше от лагеря, отрубил ему руки, а потом, медленно разрезая его любимые узлы, рассказал правду, ведь тот уже не мог поведать ее ни одной живой душе. Ты и Энвиру не дал камня, старшина. В этом твоя ошибка. В отличие от меня, Энвир не хочет мстить, зато он рассказал мне о твоих злодействах. Не сомневаюсь, ты приберег Нифрона напоследок, значит, Тэкчин – следующий».

– Это ложь, – пролепетала Брин.

«Это правда! Он выследил и убил всех галантов. Осталось лишь двое… но, кто знает, может, тебе уже не придется завершить свое черное дело, Тэш. Какое разочарование – умереть, не закончив; подобраться так близко к победе и не сделать последнего шага. Ничего, один ты не останешься. Я все время буду с тобой – преследовать во сне, поджидать в темноте».

Призрак исчез. На болоте по-прежнему раздавался лягушачий концерт.

– Это правда? – наконец спросила Мойя.

Они с Тэкчином пристально смотрели на Тэша.

– Энвир попал в засаду, когда мы уходили из Харвуда, – ответил тот.

Слова звучали как отрицание, но Мойя почувствовала подвох.

– Мик лжет, – внезапно заявил Тэкчин. – Не хочу обидеть Тэша, но ни один рхун не способен убить Сэбека, даже раненного. Эреса ему тоже не одолеть, и над Энвиром он вряд ли смог бы взять верх, по крайней мере, не в лесу и не лицом к лицу. Их гибель была предопределена, такова воля Феррола. Дни Энвира истекли, и он удостоился почетной смерти в битве.

– Тэш находился с каждым из них во время их гибели, – заметила Мойя.

Тэкчин пренебрежительно фыркнул.

– Всем известно, что Сэбека убили гвардейцы Шахди. Тэш тогда был мальчишкой. Чтобы уложить Сэбека, потребовалось бы пятеро или шестеро фрэев. Эрес… – Тэкчин помолчал. – Он так и не оправился после смерти Мэдака. Даже у галантов есть предел прочности, а он винил себя за гибель брата. Тэш его не убивал.

– Ну конечно, не убивал! – воскликнула Брин. – Мойя, да что на тебя нашло?!

Воительница по-прежнему не сводила глаз с Тэша.

«Неужели ты так их ненавидишь?» – много лет назад спросила она тощего мальчишку-дьюрийца. Ответ ей не запомнился, зато зловещий огонь в его глазах накрепко врезался в память. Тогда Мойя не поняла, теперь же все стало ясно. Я заглянула ему в душу.

От взгляда твари Мовиндьюле становилось не по себе. Подтянув колени к груди и прижавшись спиной к борту телеги, рхунка злобно таращилась на него через прутья клетки. В ее глазах отражался отблеск костра, от этого взгляд казался еще более мрачным. «Интересно, о чем она думает? – спросил себя принц и тут же ответил: – да ни о чем. Рхуны не способны думать».

Даже животные на это способны, разве не так?

Мовиндьюле встал и приблизился к костру. Рхунка не сводила с него глаз. Если она и вправду способна думать, то вряд ли сейчас желает ему долгой и беззаботной жизни.

Она меня ненавидит и хочет отомстить за Арион.

Мысль внушала тревогу. Чувствовать на себе взгляд дикой твари – все равно что стоять на краю пропасти. Мовиндьюле участвовал в войне и видел противника на той стороне Грэндфордского ущелья, но тогда враги, окопавшиеся в Алон-Ристе, представлялись ему безымянной безликой толпой, источающей ненависть ко всему живому, а эта рхунка, запертая в клетке, ненавидела его лично.

Она не выдаст тайну драконов.

Принц нахмурился. Отец и Джерид в своей тупости все испортили. Я тут совершенно ни при чем, а на меня точно всех собак повесят. В случае провала грех не свалить вину на кого-то другого.

Нужно было ее задобрить, втереться в доверие.

Ерунда, ничего бы не вышло. Старый кэл слишком высокомерен, ему не хватило мудрости притвориться, будто он действительно собирается обсуждать мирный договор. Мовиндьюле представил, как Джерид развлекает рхунку, угощает ее чаем и радушно улыбается: скорее солнце встанет на западе, а дождь пойдет снизу вверх.