Марина Александрова - Осколок его души

— Аши пришел сюда сам.

Китарэ резко отстранился, словно я плеснула ему в лицо холодной воды, и посмотрел на меня не верящим взглядом.

— К-как ты сказал? — прошептал он.

Казалось, что эти простые слова выбили его из равновесия, будто я сказала нечто совершенно невозможное и не вяжущееся с реальностью, в которой он привык существовать.

Решив, что продолжать лежать напротив наследника не самая лучшая идея, я тоже поднялась.

— Аши пришел сюда сам, — повторила я, толком не понимая, что именно его так шокировало. Ведь, он же должен был понимать, что его альтер-эго появится? Не мог же он пойти со мной зная в каком состоянии находится, уповая на то, что Аши не появится и ему удастся сохранить свой секрет? Хотя, что-то мне подсказывало, что он понимал ещё после той ночи, что я знаю его тайну. Тогда, в чем дело?

— У него есть имя? Ты, — потер он пальцами переносицу, — как ты узнал это имя? — в крайней для себя степени смятения, спросил он.

— Ты, то есть, он сказал… — пробормотала я, предпочитая умолчать, что я была первой, кто назвал его. — Послушай, тебе не стоит так переживать, то есть, конечно, стоит, я могу понять, но Аши…

Наследник резко поднялся с постели и в несколько шагов оказался у окна. Китарэ стоял ко мне спиной, словно собираясь с мыслями, а потом вдруг повернулся лицом, так и не дав мне закончить свою мысль.

— Можешь понять? — холодно усмехнулся он.

И было в этой холодной усмешке нечто такое, от чего моё сердце болезненно сжалось. В ней жили гнев и отчаянье, ярость и презрение, боль и ненависть, бесконечный холод одиночества и я знала эти эмоции, потому что они были моими самыми верными друзьями. Мои самые близкие спутники в этом мире.

— Не смей говорить о том, о чем понятия не имеешь, только потому, что тебе что-то там показалось вчера!

— Но, — вновь попыталась заговорить я, но резкий взмах руки Китарэ, оборвал меня на полуслове.

Некоторое время он смотрел в окно, судя по всему пытаясь успокоиться. Я же не могла понять, что именно могло его так сильно разозлить?

— Тебе лучше уйти, — наконец сказал Китарэ, и прозвучало это настолько резко и жестко, что было сравнимо с хорошей пощёчиной, вот только больно было не щеке, а где-то глубоко в груди. Хотя, что это я…

Я быстро поднялась с постели, странным образом понимая, что дышать отчего-то больно и тяжело, и так же быстро направилась к выходу из корпуса. Стоило поскорее убраться отсюда, чтобы наконец-то привести мысли и чувства в порядок. Не знаю, почему меня так задело то, что он попросил меня уйти? Может быть, потому что, несмотря на то, что я понимала, что Китарэ и Аши разные, но зрительно не могла этого соотнести?

— Как дура, честное слово, — пытаясь выровнять дыхание, прошептала я, стоя уже во внутреннем саду нашего общежития.

Прохладный ветер, после минувшего ночного ливня, приятно остужал горящие огнём щёки, а мне казалось, что стоит сейчас зайти внутрь своего корпуса, как я в прямом смысле этого слова вспыхну, точно факел.

Странное дело, но уже позже, когда вечером я рассказывала некоторые детали своего путешествия Рэби, опустив истории, где фигурировали поцелуи, он хохотал как ненормальный на том месте, где меня выставили вон.

— Я тебе больше ничего не расскажу! Понял, так и знай! Больше ни о чем не спрашивай меня!

— Прости, прости, — выдавливал он из себя и начинал хохотать вновь.

И, лишь когда я уже почти ушла к себе наверх, сквозь слёзы, он кое-как смог взять себя в руки и сказал:

— Никому не говори, как зовут его дракона, не забудь, это его секрет.

— Я, что дура, что ли? — вызверилась я, на что получила очередной приступ хохота сопровождаемый икотой.

На этот раз я лишь хлопнула дверью, пожелав ему спасти хотя бы крохи разума и не впасть в старческий маразм, пока у меня не повысится энергетический баланс.

«Аши сказал».

Слова, брошенные невзначай, точно какой-то ничего не значащий мусор, в очередной раз всплыли в его голове, стоило ему плеснуть ледяной водой на лицо и взглянуть на своё отражение в зеркале.

«Аши сказал».

Казалось, на этот раз невидимая Игнэ прошептала их ему на ухо, будто древнее заклинание, которое призвано сбить его столку, разбить то зеркало спокойствия и собранности, в которое он заковал свои чувства и разум многие годы назад.

«Аши сказал».

Чужие слова прочно засели в голове, руша всё над чем он работал столько времени. Чем мог небезосновательно гордиться. Его самообладание!

«Аши сказал».

— Да сколько можно-то! — не выдержал Китарэ, скинул своё облачение, отправляясь к небольшому бассейну, который был в его покоях исключительно для случаев подобных этому. Вода должна была вернуть ему самообладание. Он будет плавать столько, сколько понадобится, пока это не произойдёт.

И всё равно, с каждым гребком его сильных рук, в голове звучало всего два простых слова. Несмотря на ледяную воду, усиленную работу мышц его тела, сосредоточенность на каждом движении, никому неслышимый женский голос продолжал шептать:

«Аши сказал».

У каждого эвейя есть два имени. Первым тебя нарекают родители. Им ты будешь пользоваться на протяжении всей жизни, представляясь друзьям, знакомым, любовницам. Всем тем, с кем так или иначе столкнёшься в этой жизни. А есть имя, которое каждый эвей бережёт для одного единственного эвейя, как своё самое драгоценное сокровище, даря его той или тому, кто станет его естественным продолжением — это имя души. Имя дракона, которое дарят боги за полотном. Это главный подарок тому, с кем твоя жизненная нить соединится раз и навсегда. В их мире бывает несколько видов союзов. Есть браки, которые заключаются из чисто политических или финансовых соображений. На такие союзы обычно идут те, кому так и не суждено обрести своё отражение за полотном. Для них брачный союз — это приобретаемая выгода для рода и никакие эмоциональные привязанности тут не имеют значения.

«Эвейи без отражения — не умеют любить длинною в жизнь. Их души несовершенны».

Так говорил его отец, имея ввиду, что только для настоящих драконов понятие времени не существует. Истинный эвей будет любить столько, сколько будет биться его сердце ту, кого выбрал однажды. Для самого Китарэ это казалось невообразимым. Его отец умер, когда ему было семь оборотов, и он скучал по нему до сих пор так, словно это случилось лишь вчера, а ведь он ещё не был тем, кто обрел своё отражение. Как же живут те, кто теряют свою пару? Он не мог себе этого представить. В его понимании, лучше было связать себя формальными узами и сохранить своё спокойствие вопреки всему, чем потерять кого-то… Страх потери кого-то близкого давно и прочно обосновался в его сердце. Он не знал, откуда это пришло? Может быть, после смерти отца? Но, иногда он так отчаянно тосковал по кому-то, кого уже никогда не увидит, толком не понимая, откуда приходит это пронзительное чувство. Оно просто накатывало вечерами, когда он сидел у пруда в императорском парке, смотря на то, как кружатся в замысловатом танце светлячки, рисуя пируэты в ночном небе. В такие моменты ему как никогда хотелось расправить крылья, оторваться от земли, и забыть обо всём хотя бы на жалкие секунды полёта. Вот, только крыльев у него пока не было, и будут ли неизвестно. Даже себе он не мог объяснить, что с ним происходит в моменты. Но он не хотел бы понять однажды, что такое чувство может быть оправдано и реально.