Марина Александрова - Осколок его души

— Наши первые шаги. Я помню, — сказала маленькая девочка держа меня за руку и указывая куда-то на противоположную сторону двора.

Огромных размеров мужчина, присев на корточки и широко расставив руки в стороны, смеялся непосредственно и звонко, когда к нему так неуверенно и несмело шагала совсем ещё крохотная девочка в серой шубке и меховых ботиночках. В момент, когда она вот-вот должна была упасть, он подхватил её и закружил. Ребёнок смеялся, а радость от его смеха эхом отзывалась в моём сердце. Это воспоминание, точно вырисовывалось и в моей памяти обретая цвета и ощущения того момента. Оно теперь моё. Я знала. Я помнила.

Каждое воспоминание, показанное мне этой частичкой моего подсознания, словно расцветало в памяти, обретая свои корни, находя своё место и отклик в сердце. В каждом из этих маленьких кусочков моего прошлого было место человеку, которого я более не могла называть по имени или отцом. Это был папа. Мой папа. Первые шаги, открытия, познание мира было связано с ним потому, что именно он и Рэби всегда были рядом. Я без сомнений могла назвать это время самым счастливым в жизни. Насколько я могла бы быть полноценнее, если бы смогла сохранить эти уголки своего счастья? И почему я спрятала его от самой себя? В воспоминаниях моего раннего детства не было места моей тётке. Она появилась в Турийских лесах, когда мне было где-то четыре оборота. Теперь я помнила и нашу первую встречу.

В родовом гнезде Игнэ не было места женщинам-аристократкам и, тем более, женщинам-эвейям. Тётка прибыла к нам в ясный солнечный день, когда я играла во дворе с детьми слуг нашей семьи. Её повозка казалась мне выкованной из чистейшего золота. Кони, запряжённые в неё, были самыми прекрасными белоснежными созданиями, что я когда-либо видела. Тогда я ещё не знала, что такое иллюзии и для чего их используют аристократы, например, чтобы казаться, а не быть. Моё сердце радостно трепетало в ожидании чуда. Ещё утром Рэби сказал, что сегодня в наш дом прибудет сестра моего отца. Когда дверцы кареты отворились и из неё выбежали сперва двое очаровательных малышей, одетых в такие одежды, о существовании которых я и не подозревала, я почувствовала себя очень счастливой. Эти прекрасные дети мои брат и сестра. Такие красивые, что я наверняка смогу хвалиться ими перед друзьями. Но, когда следом появилась Дорэй…

Теперь я помнила, как искренне восхищалась ими в тот день. Как мой глупый, наивный детский разум, в котором был образ матери, сотканный лишь из сказок и рассказов отца, вдруг поставил на это место её. Не знаю, как так вышло, но я действительно почувствовала, что именно такой могла и должна быть она. Что я сделала? Как любой ребёнок, не приученный к этикету правилам, распорядку и не знающий ни в чем отказа, я побежала к ней. Перепрыгивая лужи, что остались во дворе после дождя, обворачивая дворовую живность, я с разбегу бросилась обнимать эту пришлую красавицу; Первое разочарование и сердечная боль пришли ко мне именно от этой женщины, когда она брезгливо оттолкнула меня, и я ничком упала в грязь. Её выражение лица в тот день… Теперь я знала, что она всегда смотрела на меня так. Это было не из-за моего уродства. В её глазах такой я была с самого первого дня.

— Злая, — прошептала девочка рядом со мной.

Я посмотрела на неё и едва смогла удержаться, чтобы не начать разглядывать её лицо, вместо показываемых ею сцен. Глаза моего детского «я» светились такой искренней ненавистью, что мне невольно стало не по себе. Так не смотрят на тех, кого просто недолюбливают. Так смотрят на тех, кого хотят убить. Тем страшнее был этот взгляд на детском лице.

— Хватит, — вдруг решительно взмахнула она рукой, точно перелистывая страницу, — не хочу дарить ей это время, — серьёзно сказала она.

Реальность вокруг нас покрылась серым туманом, и мы словно замерли в небытие. Вокруг лишь вязкая серая хмарь, в которой растворились картины прошлого, что я уже никогда и ни за что не забуду. Только не их.

— Просто скажу, — продолжила она, — с её приездом многое изменилось для нас…

Она сказала это «нас» и ей не следовало продолжать. Словно потянув за ниточку старый клубок, воспоминания пришли ко мне без её картин. Не такие яркие — смутные. Но, я понимала, о чем она говорит.

Многое и впрямь изменилось с приездом Дорэй. Отец стал покидать замок, оставляя меня с ней, а я совершенно не понимала, почему эта женщина такая странная. Когда мой папа был дома, то она была такой нежной, теплой, заботливой. Я, правда, порой начинала фантазировать, что она моя мать. Когда отец уезжал… я словно становилась невидимой для неё и её детей. Это смущало и задевало меня. Я не понимала, почему она то любит меня, а её дети готовы играть со мной днями напролёт, то Дорэй словно забывала о моём существовании, а мои новые друзья вдруг игнорировали меня. Я не помню, чтобы это было слишком драматичным, просто это обижало. Но у меня был Рэби, а значит, всегда было чем заняться и с кем поиграть.

— Уже вспомнила, — скупо улыбнулась девочка, рядом со мной, — сама.

На некоторое время она замолчала, смотря куда-то прямо перед собой. Выражение её лица вдруг стало совершенно нечитаемым и пустым, словно она о чем-то глубоко задумалась.

— Ты знаешь, — вдруг сказала она, потерев маленькой ручкой глаза, — я ведь могу сохранить то, зачем ты пришла? — посмотрела она снизу вверх. — Мне уже легче, правда, — поджав губы, она натянуто улыбнулась.

Надо сказать, врали мы обе никудышно, что в детстве, что сейчас.

— Чтобы там ни было, — прошептала я, — я больше не оставлю тебя, — чуть крепче сжала я её ладонь.

Я смотрела в отражение своих собственных глаз на детском лице и знала, что это часть меня. Но я не была Китарэ. Я не могла так бесстрастно и четко разделять лабиринты разума и части подсознания. Для меня она была ребёнком, который пятнадцать оборотов ждал меня. Одна. В темноте. Она защищала меня. И, чтобы там ни было сокрыто в глубинах этих темных глаз, пришло время разделить этот груз.

Казалось, она услышала меня без лишних слов, потому лишь кивнула, вздохнула поглубже, и вновь взмахнула рукой, преображая реальность.

Мне следовало догадаться, что эта глава моего детства будет посвящена Китарэ. Наша первая встреча. Стоит ли говорить, что в детстве я, похоже, была падка на красиво одетых людей? Я впервые видела принца, верхом на настоящей лошади, конечно, не такой большой, как у других воинов, но он умел сидеть в седле! Сложно подобрать слова, чтобы описать мой восторг. Ни один мой знакомый мальчик либо не умел, либо у него просто не было лошади! А тут, такое…

Папа подарил мне самое удивительное платье на свете. С самого утра меня вымыли, туго причесали и запретили играть во дворе, пока не прибудет Император. И, вот, я тайно подсматривала из-за ног отца за приближающейся процессией. Моё крошечное сердечко взволнованно стучало в груди, в то время как я уже не могла найти в себе сил отвести от него взгляд. Между нами уже тогда существовала удивительная, ни на что не похожая нить, которая незримо соединила нас.