Мелисса Башардауст - Девушка, змей, шип [litres]

– А при чем здесь твои сестры? – спросила Сорэйя немного мягче.

– Он охотится на нас ради развлечения и держит многих из моих сестер в заточении.

« Как пэри́к, которую матушка освободила в лесу », – вспомнила Сорэйя.

– А есть среди вас пэри́к с совиными крыльями?

– Да, ее зовут Париса, – ответила Парвуанэ, свесив голову набок в легком удивлении и немного улыбаясь. – Это она сделала тебя той, кто ты есть.

– Мне нужно увидеть ее. Ты знаешь, где ее найти?

– Ее схватили. Вернее, он мне сказал, что схватили. Но… – Парвуанэ сверкнула глазами в сторону жаровни за спиной у Сорэйи, наполнявшей комнату ароматным дымом. – Если ты меня выпустишь, я могла бы отвести тебя к ней и остальным. Мы могли бы освободить их. Мы обе хотим спасти свои семьи.

Сорэйя стояла молча, размышляя. Она более не знала, кому можно доверять. Она полностью доверилась Азэду и оказалась неправа. Могло ли оказаться, что она была неправа, считая Парвуанэ врагом? Или же довериться ей будет даже большей ошибкой?

– Ты по-прежнему мне не доверяешь, – констатировала Парвуанэ, понимающе покачав головой. – Возможно, я смогу тебя убедить, что я Шахмару не соратник. Посмотри, что он со мной сделал.

Парвуанэ повернулась к Сорэйе спиной и натянула свою поношенную сорочку на голову. От неожиданности Сорэйя хотела отвернуться, но тут она поняла причину поступка Парвуанэ.

Таминэ приняла пэри́к за обычную девушку и поняла свою ошибку лишь тогда, когда та расправила свои совиные крылья. Крылья же Парвуанэ напоминали крылья мотылька и имели схожие узоры. Вернее, Сорэйя догадывалась, что они должны были иметь что-то общее. Точно сказать было сложно, так как они были изрезаны и изорваны в клочья.

Сорэйя тут же подошла ближе, к самой решетке. Теперь она отчетливо видела крылья и прямые линии, будто прорезанные ножом… или когтями.

– Это он с тобой сделал? – спросила она слабым голосом.

Парвуанэ опустила сорочку и повернулась к Сорэйе.

– Не за один раз. Я надеялась, что перо Симург сможет их излечить.

Сорэйя не столько слушала слетавшие с губ Парвуанэ слова, сколько считывала пустоту в ее голосе, потускневшее сияние глаз, осунувшееся лицо. По ним она узнавала в Парвуанэ кого-то, кто потерял не только семью, но и частичку себя.

Сорэйя извлекла перо из перевязи и встала так, чтобы Парвуанэ не могла дотянуться до него. Див впилась в него голодным отчаянным взглядом.

– Так оно у тебя, – выдохнула она.

Сорэйя повернулась к Парвуанэ спиной и подошла к свисавшей со стены жаровне, в которой горел огонь. Возможно, глупо было доверять Парвуанэ. Однако в голове у Сорэйи мелькали образы разрушения и отчаяния, острых когтей и кожаных крыльев, перепуганной девчушки в лесу и стоящего на коленях молодого шаха. Сделанного Шахмаром было уже не воротить, однако Сорэйя все-таки кое-что могла. Она могла выпустить Парвуанэ.

Она затушила огонь второй раз за день, на этот раз опрокинув жаровню и рассыпав уголь по полу.

Парвуанэ все поняла без слов. Стоило дыму могильника начать развеиваться, как она раздвинула пару прутьев голыми руками и вышла из камеры.

Сорэйя начала было думать о том, не совершила ли ошибку. Не свернет ли Парвуанэ ей шею и не направится ли после прямиком к своему господину, чтобы на пару с ним посмеяться над ее наивностью. Однако Парвуанэ не приближалась к ней. Вместо этого она закрыла глаза, подняла голову и глубоко вдохнула.

– Спасибо.

– Ты обещала помочь, – напомнила Сорэйя.

– И помогу, – ответила Парвуанэ, чьи глаза теперь горели даже ярче, чем прежде. – Однако от меня будет мало толку без крыльев.

Парвуанэ развернулась и вновь приподняла сорочку. В отсутствие дыма могильника двигалась она куда увереннее. Сорэйя невольно сделала шаг назад: ей все еще была чужда мысль о том, что кому-то придет в голову лишаться даруемой одеждой защиты в ее присутствии. Она перевела взгляд со спины Парвуанэ на перо, будто не зная, что с ними делать.

В воздухе повисла неловкая тишина. Наконец, Парвуанэ бросила на Сорэйю взгляд через плечо и сказала:

– Подойди ближе.

Язвительный тон Парвуанэ вывел Сорэйю из ступора. Она подошла к диву, рассматривая искалеченные крылья, но не прикасаясь к ним. Наконец она провела кончиком пера по самому большому отверстию в крыле, и оно тут же затянулось. Но в крыльях их было немало, и некоторые были маленькими и неровными. Скорее всего, они появились при иных обстоятельствах. Процесс требовал аккуратности. Они сохраняли молчание, пока Сорэйя залечивала одно отверстие за другим.

Происходившее умиротворяло. Перо мягко гладило крылья, а звук их дыхания отражался от стен помещения. В воздухе царило ощущение того, что вещи встают на свои места. Происходящее напомнило Сорэйе о том, как она работала в саду, выпалывая сорняки и срывая завядшие лепестки, чтобы взращенные ей розы росли и были здоровы. Она даже не заметила, как прикоснулась второй рукой к крыльям Парвуанэ, натягивая и разглаживая их поверхность. Едва осознав это, Сорэйя тут же отдернула руку в силу привычки. Но потом она успокоилась и провела по крылу пальцами, думая о той первой бабочке много лет тому назад.

Сорэйя продолжала работать пером, но глаза ее то и дело останавливались на участке голой кожи между крыльями. Она была покрыта такими же напоминавшими тени узорами, которые сбегали вниз вдоль позвоночника Парвуанэ. Ощущение, которое испытывала Сорэйя, отдаленно напоминало тягу к путешествиям или исследованию. Кончики ее пальцев жаждали познавать новые текстуры.

Лишь покончив с излечением, Сорэйя отважилась протянуть трясущуюся руку и провести подушечками пальцев по одному из завитков на лопатке Парвуанэ в месте, где крыло переходило в спину. Она поразилась тому, сколь нежна была кожа дива. Нежнее лепестков роз Сорэйи или шерсти, из которых были вытканы ее перчатки. Она провела пальцами вверх по спине Парвуанэ и ощутила мышцы и кости под ее нежной кожей. Сорэйя слегка надавила, ощупывая впадины и выступы спины. Див резко вдохнула и выгнулась.

Сорэйя тут же отвела руку, будто обжегшись. На минуту она забыла обо всем, кроме жажды прикосновения.

Парвуанэ обернулась и бросила на нее взгляд. Сорэйя напряглась, приготовившись к насмешке. Однако лицо дива было серьезным. Она заговорила, и голос ее был мягок.

– Готово? – спросила она едва ли не извиняющимся тоном.

– Да. Кажется, я все залечила.

Парвуанэ не спеша развела крылья, полностью расправив их. Затем свела их вместе и повторила эти движения еще несколько раз. Она заговорила, и в голосе ее слышалась едва сдерживаемая радость.

– Несомненно. Спасибо тебе за это, – отозвалась Парвуанэ, сводя крылья, облачаясь в сорочку и поворачиваясь к Сорэйе с едва заметной улыбкой. – У тебя нежные руки.