Мелисса Башардауст - Девушка, змей, шип [litres]

Сорэйя не могла отрицать, что это вызвало у нее определенное возбуждение. В венах ее больше не тек яд. Но, как говорил Азэд, она не потеряла своей воли и ярости. « Опасной тебя делает вовсе не яд ».

Но нет, ей следовало взять себя в руки. Начать думать на манер Парвуанэ, попытаться извлечь из сложившейся ситуации выгоду. Рамин был единственным, кроме нее, человеком в горе. Единственным потенциальным союзником, не считая пэри́к. Если ей удастся заручиться его доверием, он мог бы помочь ей в поисках пера.

Сорэйя подошла к нему. Пульс ее замедлился, а сердце обросло льдом. Рамин молча буравил ее взглядом, пока она приближалась к нему, демонстрируя неповиновение.

– Я всегда знал, что тебе нельзя доверять, – выплюнул он. – Я предупреждал отца сотни раз, но он мне не верил.

Понимая, что Азэд и прочие дивы пристально следят за ней, ожидая насилия, Сорэйя обошла Рамина и положила руку ему на плечо.

– Как и тебя, меня сюда доставили силой, – обратилась она к нему, стараясь говорить как можно тише.

– Шахмар сказал нам, кто он такой и за кого мы его принимали, – усмехнулся Рамин в ответ. – Но ты, ты все знала с самого начала. Ты была с ним в Новруз.

Сорэйя запустила руку ему в волосы и резко дернула его голову назад. По толпе собравшихся пронесся одобрительный гам.

– Я не знала, – прошептала она. – Он и меня обманул. Я такой же пленник, как и ты. Мы можем помочь друг дру…

– Пленник? Неужели?

Глаза Рамина были столь холодны, а голос столь колок, что Сорэйя поняла: он ни за что ей не поверит, что бы она ему ни сказала.

– Может, он и меня оденет в столь же изысканные наряды, что и тебя? – спросил Рамин с презрительным выражением на лице. – Или за них необходимо заплатить кровью членов моей семьи, как это сделала ты?

Поначалу Сорэйя была слишком уязвлена, чтобы отреагировать. Но она ничего не могла с собой поделать. То была выработанная годами привычка замирать, отступать и старательно тушить растущее в ней чувство гнева, пока оно не исчезнет. Раньше она бы так и поступила. Раньше так и поступала . Каждая из многочисленных встреч с Рамином проходила по такому сценарию. Даже будучи окруженным дивами, бессильный, он считал, что может продолжать говорить ей все, что ему заблагорассудится. Считал, что она не даст сдачи.

Тем временем кровь в жилах Сорэйи продолжала кипеть после единения с дивами. Ей хотелось одного – доказать Рамину, что он не прав.

– Ты считаешь, что можешь говорить со мной в подобной манере, потому что никогда не ожидал, что я дам сдачи, – прошептала Сорэйя ему на ухо.

Сорэйя была сама не своя, но в то же время она чувствовала себя самой собой. Она не знала, кто она. Все, что она знала – это то, что теперь она свободна.

– Все эти годы мне достаточно было единственного прикосновения, чтобы заставить тебя замолчать. Но я позволяла тебе победить, и потому ты меня не боялся. Потому насмехался надо мной, унижал меня. Но тебе стоило меня бояться, Рамин. Бояться с первого дня нашего знакомства.

В гневе Сорэйя провела ногтями по груди Рамина, выпрямляясь и оставляя на его коже кровавые царапины.

Дивы вновь хором поддержали ее, будто она только что нанесла удар противнику в рукопашном бою. Сорэйя не могла и не хотела отрицать того, что получала удовольствие от происходящего. Она подняла голову и встретила взгляд Азэда – такой же, как в Новруз. Они подпитывали друг друга энергией. Создавалось впечатление, что между ними пробегали разряды молний.

Рамин склонил голову и задрожал. Сорэйя решила было, что ему больно, но затем осознала, что он смеется. Он поднял на нее глаза и громко обратился к ней:

– Думаешь, я тебя не боялся? Ты заблуждаешься, Сорэйя. Я всегда тебя боялся. Но я пообещал себе, что никогда не проявлю своего страха в твоем присутствии. Как бы я мог защитить сестру от угрозы, пугающей меня самого?

Она не хотела слышать имени Ло-ле́ или чьего бы то ни было еще, что способно было испортить наслаждение от преподнесенного Азэдом дара. Но она все же не сдержалась и задала Рамину вопрос:

– О чем ты?

– Почему, по-твоему, я везде таскался за вами двумя? Мне была невыносима даже мысль о том, чтобы оставить вас наедине. Я видел, как ты смотришь вслед ей и Сорушу, когда они оставляли тебя в темноте потайных ходов. Видел ревность и ненависть в твоих глазах.

– Это неправда! – выпалила Сорэйя.

Однако она понимала, что, вне зависимости от правдивости этих обвинений, Рамин не думал, что лжет. Он был неспособен высокомерно манерничать, как прежде, и потому на его лице и в его голосе читались искренние эмоции. Это было признанием с его стороны. Он боялся ее… боялся за Ло-ле́.

– Я видел, как год за годом эти эмоции лишь усиливались. Видел, как яд в тебе становится сильнее. Я советовал Ло-ле́ держаться подальше от тебя, но она была слишком добра. Или слишком сочувствовала тебе. Так что я нашел другие способы отгородить ее от тебя. Я знал, что однажды ты причинишь ей боль.

– Довольно, – приказала Сорэйя.

Слетавшие с губ Рамина слова так и норовили лишить ее удовольствия от контроля над ним. Она не могла позволить себе лишиться этого , остаться ни с чем.

Однако Рамин лишь повысил голос:

– Я считал, что этого будет достаточно, чтобы уберечь от тебя моих родных. Но я ошибся. Моя сестра провела день своей свадьбы в слезах из-за тебя и твоего…

– Я сказала: довольно ! – выкрикнула Сорэйя.

Она сделала шаг вперед, замахнулась ногой и со всей силы пнула Рамина в рану.

Радостные вопли дивов почти заглушили крик боли Рамина. Он скрючился и упал. Однако Сорэйя все же его услышала . Этот животный крик боли, преисполненный агонии, помог ей опомниться.

« О нет ».

Сорэйе отчаянно не хотелось слышать этих слов и давать ему одержать победу даже сейчас, когда он был ее пленником. Она отреагировала, не подумав. Сейчас же, когда она осознала сказанное им, лежащий перед ней с закрытыми от боли глазами Рамин предстал перед ней в новом свете. Все это время она воспринимала его в качестве гонителя, а себя – в качестве оболганной жертвы его гордыни, вынужденная уступать из-за нежелания вредить ему. Рамин же видел эту ситуацию совершенно иначе. Он считал себя героем, защищающим своих родных от живущего среди них демона, которого лишь он один был способен распознать.

Теперь, стоя в полной дивов пещере и с кровью под ногтями и на подоле платья, Сорэйя не была уверена, чье видение было верно.

Она вновь склонилась над Рамином, но в этот раз для того, чтобы развязать ему руки.

– Что ты делаешь? – спросил он с удивлением.

– Прости меня, – ответила Сорэйя, не находя сил посмотреть ему в глаза.

Не успела Сорэйя начать, как ей на плечо опустилась рука, и она замерла.