Майкл Суэнвик - Мать железного дракона

Кошка взяла за руку Эсме:

— Думаю, самое время нам двоим исчезнуть.

— Спятила, что ли? Готова поспорить, фата Нарцисса кое-что тебе пообещала. В том числе деньги, я права?

— Насколько я помню, обещания ее были туманны и сумасбродны.

— Ну да, для начала можешь потребовать у благодарного огненного духа пророчество. Насколько понимаю, еёшество у тебя в долгу.

Они дождались, когда локомотив поднимут и установят на рельсы. А потом, быстро посовещавшись с Грималкой, Олимпия приказала рабочим отойти подальше, чтобы они ничего не услышали. Рядом с ней остались только Кошка, Эсме и карга.

— Моя дочь пыталась тебя убить, прошу за это прощения, — сказала Олимпия. — Она юна и еще ничего не понимает. С возрастом приходит мудрость. С мудростью приходит понимание: как бы низок ни был прислужник, за службу нужно отплатить. Можешь задать три любых вопроса, и я опущусь до ответа на них.

Карга прошептала на ухо Кошке:

— Спрашивай с умом. В жизни редко кому выпадает такой шанс.

— Спроси ее, куда я задевала свою куклю, — встряла Эсме. — Нет, погоди. Вот она. А флейты нет.

— Она права. У тебя осталось два вопроса.

Быстро, чтобы Эсме не успела спросить про флейту, Кошка сказала:

— Где сейчас находится мой брат Финголфинрод, лорд Сан-Мерси из Дома Сан-Мерси.

Олимпия долго молчала. Тело локомотива высокой стеной чернело на фоне звездного неба. Потом она сказала:

— Да, очень похоже на Родди. Но это не ответ на мой вопрос. Полагаю, более точного адреса ты мне не дашь?

— Увы, — ответила Олимпия, — ваш род для меня что рой светлячков. Не могу различить в этом мерзком копошении отдельных букашек. Задавай свой последний вопрос.

Кошка задумалась. А потом сказала:

— Скажи то, что мне больше всего нужно знать.

— А-а-а, вот вопрос, который стоило задавать. — И Олимпия снова замолкла.

И снова они ждали. Наконец она второй раз пророческим голосом произнесла:

Повисло долгое молчание.

— И все? — выпалила наконец Кошка, не веря своим ушам. — Будь ты неладна со своим фальшивым пророчеством! Это совсем не то, что я хотела бы узнать.

— Я сказала то, что должна была, и оплатила свой долг, — отозвалась Олимпия. — Пусть вернутся мои прислужники. Мной уже овладела жажда странствий.

Словно по сигналу, рабочие начали потихоньку возвращаться к локомотиву.

На рельсах позади поездов, присланных помогать с расчисткой, ждал роскошный состав с вагоном-рестораном, спальным вагоном, клубным вагоном и вагоном-борделем.

— Все для тебя и соплячки, — пояснила Грималка. — Рожу-то не криви! Фата Нарцисса сказала, что будет тебе содействовать, так? Это все прекрасно, но только если она не помрет. А помрет, так на бумаге ничего не зафиксировано и тебя официально и не было никогда. Слышишь, что говорю?

— Отлично слышу.

— Чем бы ни кончилось, я бы на твоем месте прокатилась. Поверь мне, раз прокатишься как Владычица Железнодорожная, и потом уже первый класс будет тебе не мил.

И вот спустя несколько минут Кошка уже сидела в кожаном кресле в поезде, который уезжал все дальше от места аварии. В клубный вагон вплыла гвисина [52]с одеялом и мисочкой теплой воды. Не говоря ни слова, она опустилась на колени у ног Кошки, сняла с нее ботинки и начала делать педикюр. Прислужник из тегов положил перед ней три запаянных в пластик листочка с меню и сказал:

— Здесь еда, вот здесь — доступные спа-услуги, а в третьем — артизанальные сексуальные практики, которые могут вас заинтересовать.

Кошка заказала омлет с трюфелями и бокал совиньон-блан. Эсме выбрала поджаренный сэндвич с сыром и пепси. Пока они ждали приглашения в вагон-ресторан, Кошка просмотрела третье меню.

— Фу, что тут есть, — сказала она. — А что такое рефлюксофилия?

— Лучше тебе не знать, — откликнулась Хелен.

Вскоре Кошка отправилась спать — третий раз за эту ночь. И проспала до самого полудня. Никто ее не будил. Даже Эсме.

Душа наша, как птичка, избавилась из сети ловцов:

сеть порвалась, и мы избавились.

Вечером поезд прибыл в древний город Аверн [53].

Двери открылись, Кошка, взяв Эсме за руку, приготовилась ступить на платформу, и тут ее окатило запахами большого города: дизельный выхлоп, горячий гудрон, свежесваренный эспрессо, жареные каштаны, хлеб прямиком из печи, дешевое вино, дорогие духи, непросохшее белье, лимоны, ягненок на гриле, джелато с лесными орехами, сигаретный дым в гостиничных вестибюлях, выдохшееся пиво в кабаках, лилии и фрезии в жардиньерках, тинно-зеленая вода в фонтанах, прах вечности и под всем этим — запашок мочи из темных переулков.

— А-а-а, — протянула Хелен, — чую вонючую жизнь — наконец-то я дома.

— Как всегда, не понимаю, о чем ты говоришь.

— А тебе, дорогуша, и не надо.

Мимо них пронеслись штатные желдорзлыдни с вещмешком Кошки и рюкзачком «Hello Kitty». Кошка бросилась следом, волоча за собой Эсме, словно чемодан на колесиках, и вдруг резко затормозила при виде лакея, который держал табличку с ее именем. Прямо за ним носильщики под бдительным присмотром водителя грузили багаж в «дюзенберг».

— Фата Нарцисса, к своему вящему сожалению, не может встретить вас лично, — пояснил лакей — огненно-рыжий гном с кривой улыбочкой, которая едва-едва не дотягивала до откровенного нахальства. — Доктора наказали ей по меньшей мере три недели не выходить из дома. Но она отправила меня уведомить вас, что вы — гостья в ее закрытом имении и можете гостить там столько, сколько пожелаете.

— Но мы выехали раньше нее. Каким же образом она сумела нас опередить?

— Железная дорога своих не забывает, мэм. Так вы едете?

Варианта получше у Кошки наготове не было, и она кивнула.

После неторопливой поездки в центр города, объятий и приветственных речей минуло еще две недели, лишенных каких бы то ни было значимых событий. Кошка и Нарцисса загорали на берегу пруда. Нарцисса — величаво обнаженная и в гипсе, исписанном целительными рунами. Кошка — в повязанном вокруг талии полотенце. Между ними лежала доска для скрэббла.

По территории имения были разбросаны разнообразные красивости: там купальня, тут буковая роща, здесь будто готовые вот-вот обрушиться готические руины, а рядом маленькое озерцо, искусно помещенное так, чтобы радовать глаз. Чем дальше от центрального холма, тем плотнее теснились строения, в конце концов сливаясь в сплошную стену, которая окольцовывала поместье и отгораживала его от мира. Тем утром они уже успели несколько раз переплыть пруд (Кошка) и подрейфовать в пластиковом шезлонге (Нарцисса), насладиться масками для лица из паучьего шелка и услугами штатной массажистки. Эсме бродила по берегу с острогой для лягушек. С места, где они лежали, Кошке и Нарциссе открывался вид поверх городских крыш и до самых стен кратера, хотя из соображений безопасности все имение было зачаровано и его нельзя было увидеть снаружи.