Елена Кисель - Немёртвый камень

— И мы идем черт знает куда, потому что не знаем, как их позвать?

— Мы идем, чтобы оказаться достойными этого разговора. Проводники просто так не приходят: им нужно что-нибудь… подвиг… жертва…

— Кодексы, — пробормотал Макс. В этом ледяном воздухе с ностальгией вспоминались даже смертоносцы: о них-то хоть было ясно, где их достать и как разбудить.

Кристо полез в карман за фляжкой, которой каждой из путешественников запасся еще на конечной их остановке, перед вылетом. Во фляжке была водка — прощальный привет из России, и Кристо к фляжке прикладывался уже третий раз.

— Замерзнешь окончательно, — буркнул Макс недовольно. — Это на крайний случай.

— А я не от холода, — не потерялся Кристо. — Жуть тут какая-то, ясно?

— Антарктида, как Антарктида…

Гиацинт, который чувствовал себя, соответственно имени, как цветок на морозе, жалобно охнул. На него, уже почти привычно не обратили внимания. Ледяная корка скрипела под ногами, под уходящим солнцем брызгала под ноги кровавыми отсветами, а иногда — червонным золотом сквозь хрусталь, заставляя Макса прикрывать глаза и ускорять шаг.

— Да, как же, мы же будто по кладбищу идем. Тихо, глухо, сейчас прямо мертвяки полезут…

— Не дури, какие мертвяки могут здесь быть?

— Мороженые… — ответил честный и очень озадаченный голос Гиацинта. Такие честные голоса бывают, только когда описываешь предмет, находящий в твоей непосредственной видимости.

Макс, за ним Дара, а потом уже и Кристо, оглянулись.

В двух шагах от Гиацинта стоял и нагло щерил зубы хорошо сохранившийся покойник. Вечная мерзлота не особенно обтрепала даже его меховую одежку, и о том, что он мертв, говорили только белесые, потрескавшиеся, словно выеденные глаза и совершенно синие, застывшие щеки. Покойник со скрипом потянулся и поднял руку, с которой тут же потерялась толстая рукавица. Жест смахивал то ли на приветствие, то ли на попытку схватить, но Гиацинт не стал вдаваться в такие подробности: он снес мертвяку башку в качестве ответного «здрасте». После чего, как полагается рыцарю юному и честному, задумался:

— Дара, а это не мог быть проводник?

Обледеневшее тело рухнуло вдогонку голове. Дара проводила падение глазами и машинально сказала:

— А… я не знаю.

— Теперь он полупроводник, — буркнул Макс. — Ну, будем считать, мы попросились в Целестию.

Боковым зрением он сразу же уловил зашевелившиеся вокруг сугробы и ничего отмечать больше не стал. Проводники это были, или их подручные, или еще что-то, посаженное тут просто для охраны, но Кристо оказался прав: они шли по снежному кладбищу, которое начало оживать.

Покойники, судя по одежде, разной «выдержки», поднимались отовсюду. Безо всяких зомбических жестов, душераздирающих стонов, и скрюченных пальцев. Просто и деловито, как будто прозвонил невидимый будильник. Какой-то летчик с полуоторванной рукой обмахивал с мундира снег. Еще один деловито ощупывал ледоруб. У одного ботинок намертво вмерз в лед, и ему помогали два дюжих крепыша, почему-то в немецкой форме. Не торопясь.

Такая деловитость характерна только для людей (или нелюдей) с самыми серьезными намерениями.

— Они собираются нас убить? — озвучил очевидное Гиацинт. По привычке он почесал нос, но нос был синим и почти отмороженным, и это испортило жест.

Макс полез в карман за пистолетом. Дара неохотно стащила перчатки, подышала на пальцы и выполнила пару пасов артемага на пробу. Пальцы всё равно гнулись плохо, а холод мешал сосредоточиться.

— Ну, наверное, они просто хотят, чтобы мы согрелись, — почти невинно предположила девушка.

— Мрый, — сердито и непонятно ответил Кристо. Дрожь у него пропала вместе с речью, глаза обессмыслились, что было верным признаком близкой драки.

Первым нанес удар Макс. Он малость подождал и дал возможность мертвецам начать переговоры (хотя он ни на секунду не верил, что создатели Целестии придали проводникам именно такой вид), а потом выстрелил. Один раз, в ближайшего. Тот вздрогнул, будто не забыл страха смерти, потом недоуменно почесал черепушку, в которую вошла пуля, потом зашипел черным ртом и ступил ближе — и расстался с головой, правда, Гиацинту это удалось не с первого удара, а с двух.

Рыцарь задорно оглянулся на Ковальски, а тот с унылой миной опустил пистолет.

— Вопрос, конечно, тупой, — проговорил он за секунду до начала настоящего боя. — Но ни у кого нет, как бы это… меча?

— В сторону! — рявкнуло в три глотки молодое поколение вместо ответа. Кристо дернул Ковальски вбок, чтобы тот оказался под прикрытием Дары, сам встал с третьей стороны. Теперь маг, артемаг и рыцарь закрывали Макса от своры трупья, лезущей со всех сторон.

Взлетел и вспыхнул, салютуя заходящему солнцу, первый артефакт Дары — простейшая огненная «семихвостка». Жидкое пламя прошло по льду, обращая его в воду, которая тут же стала замерзать опять. Семь мертвецов тут же выбыло из строя, у того, с ботинком, оторвало ногу, но как раз ту, которая никуда не вмерзала. Не расставаясь с сосредоточенным выражением лица, мертвец рухнул в снег.

Гиацинт будто расписался в воздухе стальной полосой меча. Раз-два, отскок, раз-два, вот только лезвие не всегда доходит до конца, нелегко это — рубить мясо такой глубокой заморозки. Рыцарь все же остался довольно спокоен и даже успел пошутить в перерывах между ударами:

— Этот бой так хочется посвятить какой-нибудь даме… Но если я о нем ей расскажу… она меня куда-нибудь сдаст! Вот же нечт болотный!

Один из мертвецов коварно насадился на меч животом, и клинок увяз, глубоко и надежно. Три других жмура тут же вырвались вперед, Дара была занята, ее пальцы как раз торопились вывязать последний узел над очередным артефактом…

— Пригнись! — рявкнул Макс, протягивая дуло над головой Оплота Одонара и нажимая на спусковой крючок четыре раза подряд.

Какая-то из пуль все же оказалась артефакторной: голова неуместно умного трупа брызнула во все стороны осколками замороженной плоти. Трое других приостановились, Гиацинт, упершись сапогом в живот упавшего, выдернул меч и при этом не изменился в лице, как тот, кого действительно всю жизнь готовили к ратным подвигам.

С трех ударов он закончил еще с одним, сместился и поинтересовался:

— Еще такие пули есть?

Макс окинул пространство взглядом — не меньше десятка помороженных уродов, и это только на них, откуда здесь столько трупов-то, это ж Антарктида, а не Освенцим!

Обойма с разрывными артефакторными пулями отыскалась в третьем кармане, неохотно подвернулась негнущимся пальцам в кармане. Макс торопливо выполнял привычные операции, не отрывая глаз от боя перед ним, отмечая, что Гиацинт все же слишком нарывается, по-мальчишечьи, и одновременно успевал боковым зрением замечать, что у Дары все в порядке, хотя силы, кажется на исходе: артефакты огня в такой морозной среде — не шуточки.