Елена Кисель - Немёртвый камень

Лязг затвора. Выпуская первую пулю в какого-то пожилого, с наукообразной и даже в смерти интеллигентной физиономией, Макс на секунду задумался было о том, почему не слышно Кристо.

Хотя разве услышишь за выстрелами? Главное — что с той стороны нападения нет, и всё тихо.

Вот здесь Макс ошибался. Ему бы обернуться, хотя бы для того, чтобы увидеть почти невозможное зрелище: Кристо размышляющего. Тот, кого считали не слишком-то способным на такой подвиг, натуральным образом стоял и мыслил. Драться ему пока не приходилось: Кристо был настолько синим и с таким отмороженным выражением лица, что мертвяки пока принимали его за своего, просто стояли напротив плотной стеной и втихую тормозили. Наверное, не понимали, что тут не так, и ждали, пока он откроет им дорогу с тыла.

Но зато их и было не менее сотни, и поэтому Кристо выделил себе минутку подумать: отвлекать остальных от драки или как? Если отвлечь — лучше, кажется, не будет, они вон сами с трудом справляются, Дара почти задыхается со своими артефактами, раз еще такую толпу слева от себя не заметила…

И щиты не помогут, и магия тоже. Тут же количество, да и кровь в жилах от мороза стынет, как еще Ковальски стреляет? Поручиться можно — ни одного силового потока он, Кристо, создать не сможет.

И выход… выход…

Выход отозвался теплом около сердца. До этого Рукоять лежала спокойно, да он и вспомнил-то о ней, когда начал перекладывать вещички из своей куртки в зимнюю. Удивился ещё слегка — точно же, она ж там всё время была, сроднилась вон с внутренним карманом, как это раньше не вспомнил? Подумал — сказать или не сказать, прикинул, а не прибьют ли его Дара с Ковальски за то, что не воспользовался подарком Экстера в бою с колобоями (воспользуешься тут, когда эти твари сигают и воняют, а Ковальски орет: «Давай, надейся» — да он чуть свое имя не забыл). Рисковать не стал, прибрал в карман молча. Ну, а теперь…

— Альтау, итить, — хмуро и почти пафосно проговорил додумавший мысли Кристо и извлек из-под куртки согретую теплом тела гладкую рукоять с нестрашной, маленькой полоской лезвия на ней. Не зная, что делать с этой штуковиной, он просто выставил ее перед собой, как будто в руке был меч — и конечно, ничего не случилось, разве что вся стая вдруг поняла, что он, несмотря на цвет лица, совсем не с ними. Мертвецы заворчали и двинулись вперед.

Тонкий луч солнца, один из последних, прорезал небо и упал на полоску стали возле рукояти. Алый луч словно вобрался в то, что когда-то было мечом, замерцал золотом и налился настоящим, целестийским солнцем, которого никогда не видывали здешние белые просторы. Луч стек с рукояти и прыгнул солнечным зайчиком вперед, к тем, которые поднялись из снега — и они начали опускаться в снег, уже с совсем другими лицами, как будто теплый маленький блик напомнил им о чем-то другом, тоже теплом, чего им так не хватало за эти стылые годы. Кристо развернулся в сторону Дары — и солнечный зайчик побежал туда, куда ему приказывал клинок. И все новые и новые тела ложились спать, накрывались снегом, как пушистыми одеялами, сами, будто хотели досмотреть далекие, милые и недосмотренные сны. Мертвецы оставили Ковальски и Гиацинта, как только увидели, что происходит — и сами поковыляли к забавному прыгучему солнечному зайчику на снегу. Он погладил по щеке одного, мигнул второму — и через несколько секунд его не было.

Ничего не было — по крайней мере мертвого, движущегося и мороженного. Отрубленные и разнесенные головы, воронки в округе, тела — красноречиво напоминали, что бой был. Но противников не осталось. Кристо с недоумением и восторгом пялился на чудесное оружие в своей руке.

— Меч Витязя, — прошептала Дара, отряхивая руки. — Экстер? Да?

— Сказал, что я теперь вроде как его оруженосец, — смущённо пробормотал Кристо. — А почему они…

— В округе наложены чары. Очень жестокие. Заставляют тела собираться сюда и вставать, если появляется кто-то живой. Какая-то ловушка. Ниртинэ, думаю… Рукоять Клинка Витязя разрушила эти чары. Это как с теми артефактами в Особой Комнате…

— Ловушка? — тут же насторожился Гиацинт. Он оживился и принялся шнырять глазами по окрестностям, но окрестности были… антарктическими. Макс, который уже спрятал пистолет, просто сказал:

— Идемте.

Идти уже никуда не хотелось, да и темнело, но не оставаться же на ночь посреди этого побоища.

Следующий час запомнился мучительной усталостью, вытягивающей остатки сил из сухожилий и нервов. Мороз всё усиливался, и в лицо уже летели отдельные снежинки — наверняка собиралась пурга. Кристо смущенно сопел и время от времени пытался начать какие-то объяснения типа: «м-мык» или «ну, я…» Но про Рукоять с ним больше никто не заговаривал, так, Макс глянул в лицо, со вздохом покачал головой и пошёл себе, удивляясь то ли Кристо, то ли выбору Экстера. Так что Кристо понемногу решил, что сойдет и так. Ну, не сказал, так ведь Экстер и не просил орать об этом направо-налево. И потом вся эта история с оруженосцами… вдруг шутка. Или еще что-нибудь. Куда ему быть рядом с Ястаниром.

Наверное, довольно смешной каламбур — отморозок на морозе… Кристо в очередной раз полез за фляжкой.

— Привал, — решительно объявил Макс. — Остановка на ночь.

— У м-меня еще не кончились силы! — возмутился труповидный Гиацинт.

— Нет, но начинается снежная буря, и еще через полмили нас заметет, а Кристо сопьется. Дара?

Девушка, которая все время молчала, задумчиво кивнула и пару минут шарила во внутренних карманах, перебирая заготовки.

Нужный артефакт она сотворила на удивление быстро. Слегка светящийся диск с вырезанной половинкой солнца неторопливо проплыл по воздуху и стал медленно вращаться, испуская волны тепла. Холод стремительно отступил, хотя снег и не растаял. Гиацинт наклонился, приложил руку к ледяной поверхности и вытаращил глаза:

— Теплый лед!

— Лед холодный. Это полусфера теплая.

Дара сняла шапку и бросила прямо на лед. Расстегнула куртку. Температура была вполне приемлемой, градусов пятнадцать, не меньше. Кристо ожесточенно зашмыгал носом: оттаивать начало сразу все, и организм это воспринял как какой-то шок.

Артемагиня уселась по-турецки и вытерла рукавом вспотевший лоб.

— Это «лето в кармане». Вроде мыльного теплого пузыря, то есть, полупузыря. Все тепло внутри, вовне не просачивается ни капельки. Даже стенки будут теплыми, а снаружи холодными — и она кивнула куда-то туда, где возникли «стенки», очень похожие на неприятно знакомый стазис контрабандистов. Едва заметное свечение опоясывало неровный круг диаметром метров в пятьдесят.

— А что такой здоровенный?

— Экспериментаторы и производственники так и не придумали, как уменьшить радиус. Мне тоже не удалось. Действовать будет часов восемь, правда, носитель с базовыми узлами потом придется выбросить, а второго у меня нет… этот — экспериментальный образец, полуартефакт с намеченным контуром.