Роберт Мур - Птица счастья [СИ]

Дверь справа от Васи распахнули, бегло осмотрели его и извлекли из машины, перетащили в другую. Водителя оставили на месте до приезда медиков.

Прибыл экипаж скорой помощи. Васю осмотрели, ко всеобщему облегчению, он был цел и невредим. Ссадины тут же обработали. Минин, узнав о произошедшем, приказал привезти Васю на бал показать публике, а после отправить в госпиталь. Александров не сопротивлялся. Ему поставили несколько уколов, стерли кровь с кожи и смокинга, поправили съехавший кушак и усадили в поданный автомобиль.

Власть Минина в этот период выходила за рамки его служебных обязанностей и как хмельной вьюн крепла и расползалась под лучами Васиной славы. Лев Константинович мог осмелиться освободиться из-под глухого «колпака» своих наставников и стать самодостаточной политической силой, поэтому он был опасен. Он понимал, что взрывом, скорее всего, ему однозначно намекали, от кого зависит все его видимое благополучие.

Торжественный проход Васи по красной дорожке он приказал отменить, так же, как и речь.

— И проследи, чтобы ни одной записи в сети по поводу взрыва не было! Да потому что всем пох…, что произошло на самом деле, им главное — свое экспертное народное мнение излить.

Александрова привезли прямиком к запасному выходу и провели через живую крепость из охранников. Оставалось только появиться в зале после речи ведущего, поприветствовать собравшихся, подойти к дебютанткам и, выбрав одну, назначенную заранее, начать бал. Василий проделал все запланированное, не отдавая себе отчет.

Петюня сиял от счастья в этот вечер — на балу он официально сопровождал Кристину. Дурман нейромедиаторов в его крови напрочь отключил половину функций и без того не пытливого мозга. Кристина планировала произвести на Васю впечатление, поэтому с нескрываемым удовольствием согласилась на предложение быть «спутницей» Минина-младшего на балу. Но увидев объект своего интереса в живой изгороди из телохранителей, она не смогла подойти к нему даже с помощью своего спутника. А ее природная наблюдательность помогла заметить нездоровое поведение Василия.

— Петюнь, а что с твоим дружком, смотри, как его в танце мотает. И спину не держит, ни руки не дотягивает, ни шею. Глаза стеклянные.

— Да нажрался, скорее всего, как обычно.

— У него проблемы с алкоголем?

— Да нет, — Петя опомнился. Унизительные фразы в сторону Александрова были направлены не на то, чтобы очернить друга, а на то, чтобы вернуть Кристинино внимание в сторону своей персоны.

Василий закончил танец, отпустил партнершу и был препровожден из зала. Дебютантка брезгливо обтерла ладони от Васиного ледяного пота и горделиво направилась за столик теперь уже в статусе королевы вечера.

Едва за Василием закрыли дверь банкетного зала, как его стошнило и обдало дрожью по всему телу. Он потерял сознание и очнулся уже в стенах госпиталя.

Это было первое и самое серьезное покушение на Василия.

После месяца, проведенного в реабилитации, бесчисленных бесед с психологами, десятков пробирок крови, сданной для тестов, и вылеченного легкого сотрясения мозга Вася оказался один в своей квартире. Он не был подавлен, но однообразность прошедших дней опустошила его. Теперь юноша бесцельно шатался из комнаты в комнату. Матери не сообщили, чтобы не беспокоить. Месяц без встреч, месяц без телефона и интернета. Только фильмы и музыка. И кому хотелось его убить? Или не убить, а просто испугать… Он отмахивался от этих раздумий. В один день на столе в кухне он обнаружил новый смартфон и записку от ассистента. Холодильник наполнили за ночь. Вдруг раздался звонок в дверь. После долгого уединения неожиданным был этот звонок: обычно в квартиру заходили, пользуясь своими ключами, либо люди Минина, либо прислуга, остальных фильтруют еще в вестибюле.

Звонок повторился. Вася беззвучно подошел к визору камеры на двери. И пустота уступила место детской радости — в коридоре ожидал Сережа. Вася распахнул объятия, улыбнулся во весь свой белоснежный зубной арсенал:

— Привет, служака хренов!

— Здорово, неудачник! — хмыкнул Сережа, заходя внутрь.

Сережа обнял брата:

— Заходи.

— Да, привет-привет. Не жмись так сильно, а то кудри у тебя помнутся.

— Да я месяц уже не появляюсь на людях, пусть мнутся.

— Я в курсе… Мне главный позвонил, сказал приехать посмотреть и поддержать, что от тебя осталось… Говорит, ты хандришь.

— Да ерунда… Меня слегка задело. Не разувайся, проходи так. Сережа все равно снял ботинки и проследовал за братом на кухню.

Братья провели в беседе некоторое время. Разговаривали на общие темы, стараясь стереть неловкость, возникшую после долгой разлуки.

— А почему не «хайпанули» по поводу нападения на тебя? Я только от Минина узнал.

— Потому что не выгодно это было.

— Жертв не было?

— Не было. Водила не погиб — считай, не пострадал.

— Не пострада-а-ал, — повторил за Василием птенец, тут же расположившийся на спинке стула. Вася смахнул бережно, взял птенца на руки, и незваный собеседник затих.

— И что? — продолжил расспросы Сережа.

— Да что-что… При отсутствии жертв этот взрыв можно не афишировать. Никто не будет возмущаться. Полицаев и военных полный город перед Балом был. Все это заметили, всех бабок и бомжей с улиц выскребли. И сейчас нужно было показать, что службы справляются, что им можно доверять.

— Полный город, а тебя не уберегли.

— В том-то весь и прикол… Не нужно людей пугать неизвестными террористами… Это уже устарело…

— Смотри-ка, как ты тут заговорил. Социолог-политолог прям.

— Да, это тебе не на плацу строиться…

— Да уж, куда мне до тебя…

— Куда-куда, сюда… Пиво, чай, водка? — Вася показал на кухонные шкафчики, забитые марочным алкоголем.

— Куда — сюда? — не понял предложения Сережа и помахал головой. — Зачем тебе столько? — спросил он, отказываясь от напитков.

— Сюда переезжай от мамы ко мне, будем вместе работать. Мне Минин намекнул, что это возможно. А бутылки, это так… Для гостей.

— Поэтому они меня пригласили?

— Не знаю, зачем они тебя пригласили, а вот я-то тебя давно зазываю и жду. Меня все равно не хватает на всех.

— Вась, да не по мне вся эта ваша фигня… Эти выступления, речи, да и все это…

— Да что это? А? Хочешь ныть по углам о любви, о том, как несправедливо живется? А какой результат?

— Да я не об этом, мне просто неинтересна такая работа, я никого не осуждаю.

— А что тебе интересно?

— Жить я просто хочу нормально.

— Нормально? Работа, квартира, машина в кредит?

— Ну вот Пушкин жил и в долгах, и в кредитах всю жизнь!

— Сейчас тебе кредит не позволят взять! Мы априори ненормальные. Мы же просто так с тобой в дамках. Сразу. По умолчанию. Как дети педагогов в театральном институте. Их за кровь берут. Так и мы. Нам не надо выживать и думать о том, что завтра есть. Но что самое крутое, мы можем добиваться своего, помнишь?