Эльвира Смелик - И все-таки они существуют [СИ]

Но Филимон не издал ни звука, зато в глазах его взметнулось устрашающее пламя.

— Эй! Вы чего там застряли? — раздался недовольный, но весьма своевременный Томкин окрик.

Синица торопливо развернулся, догнал девчонок с Симой.

— На птичку засмотрелись, — раскаянно пояснил он, и на лице его было такое невинно-честное выражение, что Влада не сдержалась. Впервые у нее получилось не спонтанно, а осознанно, целенаправленно: по каштановой шевелюре Синицы запрыгала маленькая пичужка с желтым животиком.

Синица закатил глаза, желая понять, что происходит у него на голове. Птичка вспорхнула, перелетела на дерево. Синица проводил ее взглядом.

— Кто это?

— Синичка, — прилежно проговорила Влада.

— А у нас си… — Синица оборвал речь на полуслове, обвел всех взглядом, полным мучительного страдания и, обреченно припав к плечу только что подошедшего Филимона, то ли всхлипнул, то ли простонал: — Прости меня, Филимон! Прости, друг!

— Что это с ним? — изумилась Рушана.

Филимон покровительственно-сочувственно похлопал приятеля по вздрагивающей спине.

— Ничего! Скоро пройдет!

Следующая встреча не принесла ничего экстраординарного: привычное место, привычная экипировка. Синица вел себя как нормальный человек, не слезал со скейта, кувыркался между небом и землей, вызывая восхищение и зависть, и как всегда не падал. Филимон развлекал девчонок, Сима молчал. И все-таки эта встреча отличалась от предыдущих.

Единая тайна, особое взаимопонимание, рожденные исключительностью каждого, равноправие в общей необычности сблизили их, объединили и немного обособили от всех прочих. И хотя они по-прежнему редко демонстрировали свои возможности, исключительно при форс-мажорных обстоятельствах, зато теперь делали это без оглядки, без страха вызвать недоумение и неприятие. А еще Влада впервые в жизни без ужаса думала о том, что посторонние в курсе ее симпатий. Ее даже перестали смущать беззлобные Томкины подколки.

Да, все знают, что Владе нравится Синица. И сам Синица знает. От этой мысли Владе слегка обожгло щеки. Но есть одно обстоятельство, побеждающее стеснение и робость.

Она тоже нравится Синице, и об этом тоже все знают и принимают как должное, без насмешек и удивления. И даже стараются при первой возможности оставить их вдвоем, отдаляясь чуть в сторону и заботливо маяча где-то поблизости. Но сегодня…

Влада не сразу заметила, что все остальные испарились бесследно и безвозвратно. Она вообще мало что замечала, когда рядом находился Синица.

— А я тоже немножко каталась, — скромно похвасталась девочка, пытаясь продолжить разговор. — Правда, только с горы. Там доска сама едет. А по ровному у меня не получается.

— Могу научить, — молниеносно предложил Синица.

Влада обрадовалась, но не тому, что наконец-то справится со скейтом. Ей было все равно, чем заниматься, главное — с Синицей.

— Серьезно?

— Да хоть прямо сейчас! — решительно заверил Синица, но вовремя спохватился: — Хотя, нет. Моя же доска у Филимона.

Все правильно: его скейт, когда он не при деле, таскает в рюкзаке приятель. Но что за проблема? Неужели он не даст, если попросить?

Влада огляделась по сторонам, но ни Филимона, ни скейта в обозримом пространстве не обнаружила, а равно как и прочих членов компании.

— А где все?

— Какая разница! — беззаботно произнес Синица и довольно улыбнулся.

Синице нравилось, что в его присутствие Влада больше ни на кого не обращает внимания. Она занята только им, для нее теряет значение то, что происходит вокруг. Даже немножко не верится в возможность подобного.

— Но если хочешь, давай найдем их! — играя с удачей, дерзко предложил Синица. — Или, может, пойдешь домой?

Наружу рвался протестующий крик: «Нет! Никогда! Ни за что!», но Влада всего лишь замотала головой. Хотя действительно пора было возвращаться, но…

Нет! Никогда! Ни за что!

Пусть немного ослабли колени (Влада еще ни разу не оставалась с Синицей наедине!), и куда-то исчезли уверенность и смелость в общении, зато появились сладкое волнение и ожидание невероятного, волшебного. А чтобы справиться со смятением пришлось обратиться к теме знакомой и безобидной.

— Ты давно катаешься?

— Не очень, — признался Синица. — Где-то около года.

— У тебя классно получается! — выразила Влада свое неподдельное восхищение. В ответ Синица промолчал, потупив невинные глазки, только в уголках губ продолжала сиять довольная улыбка.

— Там, в парке, много скейтеров, но ты отличаешься от остальных. Я не знаю, чем, но, мне кажется, что отличаешься, — продолжала рассуждать Влада, сражаясь с замешательством и волнением. — Ты никогда не падаешь.

— Не падаю? — переспросил Синица.

— Во всяком случае, я ни разу не видела, чтобы ты упал. Интересно, почему? — задумалась Влада, и Синица не заставил ждать с ответом.

— Наверное, поэтому!

Одним прыжком он вскочил на металлическую ограду примерно двухметровой высоты, бесстрашно выпрямился на тонкой перекладине, театрально раскинул руки и вдруг… взмыл в небо, легко и беззвучно.

Влада запрокинула голову и никак не решалась произнести даже про себя: «Он… он… он умел летать!»

А Синица уже опустился на землю, посмотрел вопросительно. Влада молчала и не шевелилась.

— Ты что, испугалась? — встревожился он, а Влада зажмурилась, глубоко вздохнула, потом открыла глаза и глянула жалобно.

— Я сейчас умру от зависти. Я тоже так хочу! — Влада устремила взгляд в высоту, по ее спине пробежали мурашки. — Я тоже так хочу!

— Значит, сможешь! — убежденно произнес Синица, но Влада отрицательно мотнула головой.

— Я лишь могу создать иллюзию полета. Буду думать, что лечу, а на самом деле останусь стоять на земле.

— А ты действительно хочешь?

Влада промолчала: сколько раз требовалось произнести одну и ту же фразу? Тогда Синица взял ее за руку и просто произнес:

— Полетели!

Земля провалилась вниз, следом за ней забор, деревья, но Влада не чувствовала жуткой пустоты под ногами. Влада не висела на руке у Синицы безвольным балластом, она легко поднималась вверх, ощущая на лице волнующий встречный ветерок.

Подъем закончился, они зависли посреди бесконечности.

— Будешь смотреть вниз? — спросил Синица.

— Конечно! — без тени колебаний воскликнула Влада.

Смотреть вниз страшно, только когда боишься упасть. Но сейчас мир перестал быть твердым и ограниченным, а рядом находился Синица, и Влада совершенно не боялась. Да и земля, ставшая далекой и не столь угнетающе громоздкой, мало интересовала ее.

Влада посмотрела вниз лишь для того, чтобы доказать свое бесстрашие. Но, хотя дневную яркость красок уже приглушила сумеречная тень приближающейся ночи, открывшееся зрелище захватило девочку. Возможность раздвинуть ограничивающие горизонты всегда притягательна.