Елена Шторм - Мой лучший враг [litres]

Тревога просыпается, это бесспорно. Я беспокоюсь за него. А в остальном?

Он кажется запутавшимся в жизни, и я тоже.

Еду к бабушке вечером, чтобы предупредить ее. Письмо, отправленное еще вчера, она получила – и, вопреки всем моим уговорам не воспринимать все слишком серьезно, хватает меня за щеки, стоит мне появиться на пороге.

– Пчелка! Поверить не могу, что познакомлюсь с твоим женихом.

Из меня вырывается нервный смех – как единственная реакция на все последние события.

– Страх-то какой, – продолжает ба, несмотря на мои новые попытки сгладить ситуацию. – Перед аристократией… надо предстать достойно.

Перед аристократией. О да.

Вечером следующего дня мы стоим перед массивной дверью сумасшедших размеров особняка.

Мы – это я, Рейм и ба. Я вообще хотела сама забрать бабушку из дома, но Рейм поехал со мной. Дорога была своеобразной. Они успели познакомиться и поговорить в экипаже. Более того, мой «избранник» явился без особого пафоса и в последние полчаса словно пытается очаровать пожилую женщину своим оскалом и ненавязчивыми манерами. Еще немного – и она начнет верить, что аристократы действительно нормальные люди.

– Какой дом, – шепчет ба, уже в четвертый раз оглядываясь по сторонам. – Я в таком здании в последний раз лет пятнадцать назад была, когда меня позвали на конференцию огневиков.

Дверь нам открывает парень лет двадцати пяти в дорогом костюме. Фамильное сходство не заметить сложно.

Он немного старше Рейма. В смысле, Идена. Я настолько привыкла звать своего «избранника» исключительно по фамилии, что тяжело привыкнуть, что он не единственный Рейм на свете. Точнее, мысль, что таких, как он, еще минимум три экземпляра, приводит в легкий ужас.

– Добрый вечер, – кивает парень.

– Йенан, – откликается Иден.

Он здоровается с братом за руку и весьма скупо, словно они по работе виделись, причем вчера.

– Келли, – представляюсь я, вовремя напоминая себе, что надо улыбаться. – А это Аида Рилоз, моя бабушка.

Кинан Рейм тоже выходит к нам – уже в холл. Огромный холл: здесь мраморные стены и дорогой ковер, лестницы справа и слева, которые ведут на балкон с витыми перилами. У меня зубы сведет от роскоши. Во всем этом я как-то пропускаю, что «избранник» опять обхватывает меня за плечи. Не уверена, что это очень ожидаемый жест, поскольку у Рейма-старшего каменеет лицо.

– Рад знакомству, – говорит отец семейства тем не менее. – Извините, Триана не будет. Хорошее платье, Келли.

Мне не нравится его комментарий, его новый взгляд: словно четко оценивающий, что такое платье я бы сама себе не купила. Пытаюсь уцепиться за положительное: что ж, одним Реймом меньше – это неплохо.

И мы идем в гостиную, а потом в соседнюю комнату и еще в соседнюю комнату – я теряюсь в особняке быстрее, чем надеялась. Довольствуюсь тем, что мы оказываемся в зале, где уже накрыт стол.

Дорогие светильники выполнены в виде фей и плавают в воздухе под потолком. Слегка дрожащий свет напоминает трепет настоящих крыльев. Все отполировано и сверкает, на белой скатерти разложены блестящие приборы.

– Я распорядился, чтобы ужин подали с минуту на минуту.

Кинан Рейм распорядился. У них есть кухарка и еще какая-то прислуга – то есть я ни капли не удивлена, но все это внезапно давит сильнее, чем хотелось бы. Напоминаю себе, что у меня план минимум: держаться достойно, не давать в обиду ба, а дальше действовать по ситуации.

Мы садимся. Иден отодвигает стул перед бабушкой, потом передо мной. Его брат вместе с отцом усаживаются напротив.

– Итак, – начинает лорд-отец, когда мы вежливо приветствуем полноватую кухарку и та подает первое блюдо. – Начнем с интересного? Расскажите, как вы познакомились.

– Мы с первого курса знакомы, отец, – отвечает Рейм. – Думаю, об этом ты прекрасно осведомлен.

– А встречаться решили перед пятым. – Кинан вдруг переводит взгляд на мою ба. – Вы же тоже не слышали их историю до начала семестра?

– Келли не очень-то много мне говорит, – смущается та.

– Прямо как мой младший сын.

Поднимаю глаза на лорда. Очерчиваю взглядом строгий ворот его дорогой рубашки и темные волосы, кое-где тронутые сединой.

– Я предпочитаю разбираться со своими делами самостоятельно.

Пытаюсь вложить побольше в эти слова. Если у него есть претензии – пусть адресует их мне. Получаю холодный, пристальный взгляд в ответ. У Кинана Рейма такие же глаза, как у моего избранника: весеннее небо и черный ободок по краям.

– Похвально.

Он наливает нам вина: янтарной жидкости из красивого графина. Бабушке предлагает другое, послабее – и она, хоть и явно была намерена не отставать от молодежи, не спорит с аристократом. Йенан, как выясняется, не пьет вовсе.

То есть надираться будем втроем.

– Мы будем пить за будущее молодых? – пытается улыбнуться ба.

– Давайте для начала за знакомство.

Мы чокаемся бокалами и едим достаточно спокойно, к моему удивлению. Хотя Иден напряжен. Очень странно понимать, что мы разделяем чувства друг друга, что я вдруг ощущаю его лучше, чем людей вокруг. Словно наша боевая связь подает тревожные сигналы.

Но он продолжает ухаживать за мной и за бабушкой, вовсю пытается ее очаровать. Возвращает на лицо улыбку. Его брат тоже вполне вежлив. Я удивлена, потому что ни в нем, ни в его отце не заметно повадок Идена. Движения у них скорее скупые, чем надменно-ленивые, а знакомых усмешек, оскалов, шутливых жестов нет и в помине.

Словно младший сын научился всему где-то в другом месте.

Йенан рассказывает пару историй со службы. Кинан Рейм интересуется, чем занималась моя бабушка, чего добились мои родители. Почти не говорит о себе, будто работа королевского советника абсолютно скучна и неинтересна.

Может, неинтересна ему самому.

А потом все начинает портиться.

– Келли. – Рейм-старший кладет руку на стол. – Почему ты согласилась стать избранницей Идена?

Он как-то перешел со мной на «ты». Противиться было крайне странно, учитывая, что мой высокородный «избранник» сразу попросил бабушку с ним не формальничать.

– Потому что он предложил, – улыбаюсь я раньше, чем думаю.

– Мне было сложно отказать, – добавляет парень рядом, но вряд ли улучшает ситуацию.

Я прикусываю язык. Звучит не слишком здорово. Бабушка усмехается, хотя выглядит ее веселье неуверенно.

– Ты думаешь, что вы будете хорошей парой через год, через пять лет? – продолжает лорд-отец.

– Меня пугает этот вопрос, если честно. Как и предыдущий, – новая откровенность прорывается раньше, чем я ее останавливаю. Глаза Кинана буквально темнеют.

– Что тебе больше всего нравится в моем сыне?

– Нравится его… – «злить». И то, как он меня целовал. Я едва не выкладываю все это! К щекам приливает жар, и чувство, будто что-то идет неправильно, накрывает с головой.