Вика Осадченко - Карэле Карэле и другие волшебные существа

— Но как такое могло прийти ему в голову? — нахмурился Альбин.

— Неважно! — Венсан отставил чашку в сторону и вскочил из-за стола, принявшись расхаживать по кабинету взад и вперёд. — Ведь всё совпадает! Ключ обнаружен в саду, а в той же книге упоминается, что Гауэр в тёплое время года любил работать на природе. Пропал-то он весной! И мы знаем, что при использовании ключа в транс впадают оба участника, и если первый действительно смог вернуться в другой мир, то и второму пришлось последовать за ним. Но…

— Но Гауэр выронил ключ?

— И не смог вернуться без него! Вот тебе и разгадка исчезновения!

Альбин хмыкнул и, поднявшись с места, налил себе ещё кофе. С чашкой в руке он наклонился над шкатулкой, разглядывая сверкающие копии ключа.

— Ну и?.. Что ты мне предлагаешь?

— Головокружительную карьеру, мировую известность и кафедру в Академии, — хмыкнул Венсан. — Если у нас всё получится, конечно. Я хочу, чтобы мы с тобой исследовали эту тему и выяснили, можно ли путешествовать между мирами с помощью ключей Гауэра. Одному человеку эта работа не по силам, а двоим — в самый раз, тем более с твоим талантом гипнотизёра.

— А для кого тогда ещё две копии?

— Тоже для нас. Я не собираюсь начинать опыты, не имея в кармане запасного ключа. Не знаю, почему Гауэр выронил ключ в момент перехода, но лично я не повторю его ошибок. У нас должна быть страховка. Ну так как, господин Малледи, вы согласны совершить переворот в науке?

Венсан Анс повернулся на каблуках, скрестив руки на груди и сурово глядя на молодого человека с высоты своего немалого роста. Альбин Малледи, изящно присев на краешек стола, с улыбкой отсалютовал ему чашкой кофе.

— Я с тобой. В конце концов, где ты ещё найдёшь специалиста моего уровня?

— Точно, — покладисто согласился Венсан. — До такого уровня выведения меня из терпения ещё никому не удавалось подняться. Итак, с чего мы начнём?..

— Я собираюсь спрятать дерево в лесу, — сказал Бенефор Абеле.

Карэле оглянулся на голос, хотя увидеть алхимика он, конечно, не мог. Местоположение Абеле выдавал только карандаш, который тот имел привычку крутить в пальцах во время разговоров. Сейчас карандаш выделывал замысловатые па над креслом, приткнувшимся в углу лаборатории. Карэле представил себе крупные, жилистые руки друга в цветных пятнах и ожогах от кислот, клетчатую рубашку, взгляд смеющихся голубых глаз. В его воображении Бенефор неизменно представал молодым — даже портрет, нарисованный Ивером, не мог этого изменить.

В то лето, когда Бенефор Абеле открыл Шимский феномен и стал невидимым, ему едва перевалило за тридцать. Таким он и остался в памяти Карэле.

Лаборатория, которую кондитер с интересом осматривал, занимала заднюю часть дома, а тот был весьма невелик. С тех пор же, как Бенефор увлёкся механикой, здесь стало совсем тесно. Стены снизу доверху занимали шкафы, книжные полки и стеллажи, а с потолка свисали инструменты. Оставалось только надеяться на прочность крюков, вбитых в потолочные балки — впечатлительному человеку все эти молотки, напильники и дрели, едва не касающиеся головы, сильно действовали на нервы.

На первый взгляд в лаборатории царил беспорядок. Однако Карэле знал, что даже хаос имеет здесь пределы. Железки и шестерёнки с ближайшего к двери верстака держались своей территории и не переползали на соседний стол, занятый колбами и пробирками. Инструменты не покушались занять то немногое свободное место, которое оставили на письменном столе бумаги и книги.

Окна были затянуты плотной белой тканью, пропускавшей свет, но не позволявшей разглядеть, что происходит внутри.

— Так что за дерево? — спросил Карэле, усаживаясь в свободное кресло и тут же передвигая его правее, подальше от длинной пилы, зловеще нависающей над ним.

Алхимик рассмеялся.

— Другими словами, я подумываю перебраться в Люндевик.

Карэле, поражённый до глубины души, даже не нашёл слов, чтобы ответить — только покачал головой, переваривая эту новость.

— Ну и ну, Бенефор! — воскликнул он наконец. — Я согласен, что обычному человеку проще затеряться в столице, чем в глуши, но тебе-то!..

Карандаш взлетел повыше и застыл, указывая острым кончиком прямо на Карэле.

— Я всё продумал, — сказал алхимик. — У меня чудесный план. И, к тому же, здесь мне делать больше нечего. С тех пор, как мы с Ивером взорвали Шимский феномен, мои исследования прекратились, и в долине меня больше ничего не держит. Тогда ради чего Тинда мучается с этим проклятым огородом и тащит на себе всё хозяйство?

— Здесь ты прав, — задумчиво кивнул кондитер. — Ей приходится непросто.

— Я перебрался сюда, чтобы изучать невидимость, — кресло скрипнуло, и Карэле представил, как Бенефор откинулся на спинку, вытянув ноги и задумчиво рассматривая потолок. — Мне самому, в общем-то, уже всё равно. Но когда я думаю, что Ивер так и проживёт всю жизнь невидимкой… Я страшно перед ним виноват, Карэле. И, тем не менее, несмотря на все мои старания, исследования зашли в тупик. Поэтому я так легко согласился избавиться от следов метеорита. Сколько можно ходить по кругу, пытаясь отыскать новый, ещё не опробованный ход? Но весь последний год после взрыва моя работа сводилась к сущей ерунде. Какое-то время я развлекался механическими игрушками — знаешь, такими, которые двигаются сами, если завести пружину. Ну и придумал кое-что…

В комнату вошла Тинда с подносом, на котором громоздились весёлый оранжевый чайник, крупные чашки и блюдечки с печеньем.

— А вот и чай! — воскликнул её муж.

Кондитер в несколько шагов пересёк лабораторию, чтобы освободить место на письменном столе. Тинда ловко пристроила поднос среди бумаг.

— На самом деле с печеньем я погорячилась, — улыбнулась она Карэле. — Обед будет готов через полчаса, и мне хотелось бы верить, что вы оба к тому моменту не потеряете аппетит.

— Ни в коем случае! — заверил её тот.

Женщина вышла за дверь, и одно из печений немедленно взмыло в воздух и исчезло.

— Не могу удержаться, — виновато вздохнул Абеле. — Боюсь, на Тиндиной выпечке я несколько располнел, но очень уж вкусно. Убери их от меня подальше, Карэле.

Невидимость не доставляла проблем с едой ни Бенефору, ни его сыну Иверу. Никаких неэстетично просвечивающих сквозь желудок кусков пищи — еда была видна, пока не попадала в рот, а потом, как и у всех нормальных людей, скрывалась с глаз. Когда-то давным-давно алхимик уже объяснял Карэле этот феномен. Невидимки вовсе не были прозрачными, как стекло или воздух. Волосы Бенефора по-прежнему оставались тёмными, глаза — голубыми, а рубашка, пропущенная через излучатель, сохраняла все свои клеточки. Просто теперь увидеть их можно было лишь в каком-то ином диапазоне, недоступном человеческому глазу. Друг для друга Ивер и Бенефор выглядели такими же, как и все остальные. Для всех остальных они не выглядели никак.