Наталия Некрасова - Ничейный час

Сэйдире спустилась вниз и поцеловала дочку в лоб, потом коротко чмокнула, словно клюнула, мальчика.

— Госпожа моя государыня и матушка! Сестрица Майвэ изволила прибыть и кланяется вам!

Белая женшина поднялась и протянула руки к Майвэ. На лице ее появилась какая-то робкая, почти виноватая улыбка. Она наклонилась и обняла ее. От женщины пахло осенними листьями и чем-то нежно-сладким, и руки у нее, такие морозно-белые, были теплыми и ласковыми.

— Добро пожаловать, маленькая госпожа, — почти прошептала она.

Это была злая тэриньяльтиха.

Майвэ стояла с открытым ртом, пока нянюшка Мэнири не взяла ее на руки и не передала королю. Отец усадил ее на левое колено, а беловолосого мальчика на правое, и начался пир Середины зимы.

Так Майвэ впервые познакомилась со своим братом, принцем Холмов.

Асиль с приездом Майвэ и Сэйдире совсем ушла в тень. Девочка оказалась такой обаятельной, такой хорошенькой, что все дамы только о ней и говорили, ахали и охали, называли ее маленькой принцессой, и, когда думали, что Асиль их не слышит, сокрушались вполголоса, что не ей, королевской дочке, суждено сесть на престол.

— Ах, как несправедливо! — говорили они. — Ведь наш государь — старший сын своего отца! Почему же госпожа Сэйдире не королева, а дочка их — не наследница Холмов?

"Как будто прежде они не фыркали в сторону Сэйдире, — думала Асиль. — Дневная, мол, черная! А я белая. Бледная. Как подземный червяк. Одно только что не слепая. А вот брат мой слеп…"

Но Майвэ и правда была такая очаровательная! И она так нравилась самой Асиль!

Немудрено, что очевидное решение пришло в голову сразу всем. И то, что Майвэ и принц со временем станут мужем и женой, с тех пор считалось самим собой разумеющимся.

Это удивительным образом сблизило Лебединую госпожу Сэйдире и Ледяной Цветок Тэриньяльтов, королеву-вдову Асиль. Они часами могли обсуждать будущее своих отпрысков, расписывать до мелочей свадебную церемонию, наряды. Дети словно стали их общими.

Ринтэ не противился замыслу женщин. Честно говоря, эта мысль, эта мечта увлекла и его. Этот брак связал бы все концы и не оставил ни места, ни поводов для раздоров в Холмах.

Вот только детей никто не спросил и даже ничего им не сказал.

А дети довольно быстро подружились. Майвэ в их паре была заводилой — шустрая, бойкая, говорливая, а он был спокойным, неторопливым и молча, робко восхищался сестрой. Она легче схватывала, быстрее усваивала науку и, что самое главное, Науринья Прекрасный, Науринья Лед-в-Глазах, сказал, что девочка унаследовала способности к магии.

— Старшая линия есть старшая линия, — говорил королю Науринья. — Кровь Медведей сказалась в тебе и твоих потомках, государь. Твоему младшему брату и его потомству боги не отсыпали способностей. Они просто люди.

— Как бы то ни было, — ответил Ринтэ, — учи обоих. Пусть принц не будет магом, но будет знать о магии все.

Науринья усмехнулся, но ничего не сказал.

Вот так и жили они — Майвэ полгода с родителями, полгода с Дедом и Нежной госпожой. Мать некоторое время жила на севере вместе с дочерью, но потом все равно уезжала, чтобы супруг в разлуке не искал утешения у других дам.

В Королевском Холме Майвэ обучали и петь, и танцевать, и писать разными почерками — женским простым, женским высоким, женским тайным, которыми переписываются женщина с женщиной, общим — для всех случаев жизни, "холодным" — для науки, скучных документов, донесений, "текучим" — для стихов, "травяным" — для писем близким людям, и всяким прочим написаниям. Учили знанию трав, камней и земель, и началам целительства, истории Холмов, истории Уговора, истории Начал Мира, учили различать животных и тварей, в общем, всему, чему можно научить отпрысков знатного дома. Принцу еще приходилось много времени проводить в фехтовальном зале и выезжать на охоты. К Провалу его пока не пускали. Зато вдвоем с Майвэ они успели облазить весь Холм — от верхнего уровня с Королевскими садами, Школами, дворцами знати, до нижнего с садами и подземными коридорами до других холмов. Ниже был один Провал.

На Ремесленном уровне было лучше всего — тут были рынки, лавки, мастерские, цеховые дома. Тут каждый вечер в харчевнях звучала музыка, именно здесь в домах богатых купцов и мастеров собирались послушать певцов. Именно здесь был Дом Лицедеев, и именно сюда спускались разнаряженные и важные обитатели верхнего уровня, чтобы насладиться веселой или грустной историей, разыгранной в лицах.

Ах, как Майвэ хотелось быть одной из них, Лицедеев! Как хотелось пережить чужие страсти на сцене, чтобы все плакали или смеялись, и хлопали ей!

Они с братом завели себе знакомых и среди студентов Школ, и среди подмастерьев. Конечно, их знакомства и походы постоянно вызывали ужас, ахи и охи у обеих царственных дам и их двора, но Ринтэ не препятствовал.

— Лучше не запрещать, — говорил он. — Запретный плод сладок.

— Но с ними может произойти какая-нибудь беда! — набрасывались на него жена и невестка.

— Но я же не глупый, чтобы не оставить им телохранителей, — смеялся Ринтэ. — Везде есть люди, которые присматривают за ними!

Дамы выкатывали глаза, но Ринтэ только смеялся.

— У королей и магов свои секреты, — довольно отвечал он. — С ними не будет ничего дурного.

Майвэ всегда с радостью возвращалась в Медвежий холм — холм детства, в холм лета. Тринадцатое лето обещало быть таким же, как и все остальные. Дед ничуть не изменился, разве что еще сильнее поседел, да вечное свое присловье "никак смерть меня не берет" говорил уже не с гордостью, а с какой-то печалью. Наверное, потому что госпожа Керинте умерла три зимы назад, а сыновья ее были неведомо где. Потому, что "в землях Дневных все плохо", и по ночам над миром вставала кровавая луна.

Сила начала в ней играть в середине лета, когда пришли первые месячные. Хорошо, что благодаря дедову обучению Майвэ уже знала, что с ней творится, а потому не испугалась. Но все равно было страшновато. Если бы не женская мудрость Нежной Госпожи, Майвэ куда тяжелее было бы пережить это время. Важно, чтобы в душе ничего не ломалось, а медленно принимало нужную форму и безболезненно вставало на место. Важно, чтобы рядом был человек мудрый, любящий и чуткий. Тогда сила будет течь в крови уверенно, ровно и спокойно, и не будет в душе углов и шрамов. А человек со шрамами в душе силой пользуется криво. Как, к примеру, те же самые Йоринда Старший и Льота Хмель.

— Жила тут в свое время, давно-давно, одна девица. Как ее звали — никто уж не помнит, ее все называют Ткачихой Лебединого озера, — рассказывала Нежная Госпожа.

— Ой, а мне Нельрун показывал ее дом! Ну, где он стоял прежде!

— Ну, да, хотя кто сейчас уж помнит? Короче, она была так красива, что сваты приезжали со всех Холмов.