Лариса Петровичева - Принцесса без короны. Отбор не по правилам [= Принцесса без короны. Неправильный отбор] [litres]

– Надо перетерпеть, дитя мое. Надо взять себя в руки и перетерпеть, – с искренним, почти отцовским сочувствием произнес господин Бундо. – Вы разговаривали с предметом вашей любви?

– Да, – откликнулась Дайна. Это сочувствие сделало ее такой слабой и мягкой, что она с трудом сдерживала слезы. – Мы не можем быть вместе. Ему тоже тяжело… Он сказал, что нам лучше не оставаться наедине и не травить друг друга.

Слезы все-таки побежали по щекам. Господин Бундо протянул Дайне бумажную салфетку и быстро принялся смешивать какое-то зелье: пузырьки и склянки с разноцветным содержимым мелькали в его руках быстрее шариков, которые подбрасывает жонглер.

– Вот, выпейте. – Преподаватель поднес Дайне серебряный стаканчик, от которого пронзительно пахло апельсином.

– Это оно? – спросила Дайна с надеждой. – Средство, убивающее любовь?

– Нет. – Господин Бундо мягко улыбнулся. – Просто успокоительное. Пейте, пейте!

Дайна сделала глоток, и та буря, что бушевала в ней, улеглась. Девушка смахнула слезы со щек и спросила:

– А зелье, убивающее любовь?

– Видите ли, – сказал господин Бундо с грустной улыбкой. – Мне двести пятьдесят три года. Когда мне было девятнадцать, как и вам, я тоже влюбился и тоже не мог быть вместе с любимой. И я выпил то зелье, о котором вы так настойчиво просите. Потому что было слишком больно, жить с той любовью.

Дайне вдруг стало страшно – так, что даже в животе заныло.

– А потом? – спросила она.

– Зелье подействовало, – откликнулся господин Бундо. – И вот уже двести тридцать четыре года я живу без любви. Оно всегда дает результат, забирает любовь. Оно очень простое, в общем-то, любой может смешать. Но примете его – и любовь никогда больше не прорастет в вашем сердце. Как по мне, это прыжок в пасть льва, чтобы спастись от медведя.

Дайна присела на край парты – ноги подкосились.

– Ну вот, – удовлетворенно произнес господин Бундо. – Вы все прекрасно понимаете.

– Что же мне делать… – растерянно прошептала Дайна.

– Любить, – решительно ответил преподаватель. – И пусть он любит вас. Любовь – это ведь не стремление присвоить человека. Это искреннее желание счастья тому, кого ты любишь.

– Да, – кивнула Дайна. – Он говорил об этом.

– Допейте. – Господин Бундо кивнул на стаканчик зелья, который девушка так и держала в руке. – И поверьте, скоро вам будет легче. Как только вы почувствуете, что любовь – это радость, а не чувство собственности, то вам сразу же станет спокойнее.

– Правда станет? – с надеждой спросила Дайна. Господин Бундо уверенно кивнул.

– Правда, поверьте специалисту. Вы ведь прошли на отбор невест?

Сама мысль об отборе для принца Эжена сейчас казалась Дайне кощунственной. А ведь она будет в нем участвовать, проходить этап за этапом… Может быть, Валентин попросил ее об этом потому, что хотел, чтобы она отвлеклась и обо всем забыла? Маги быстро влюбляются и сильно любят, но, возможно, они и остывают так же быстро?

Может, и она остынет, участвуя в отборе?

– Да, – кивнула Дайна. – Сегодня в полдень будет объявлено задание первого этапа.

– Тогда желаю вам сил, – произнес преподаватель. – Все будет хорошо.

Принцесса поблагодарила его и, выйдя в коридор, побрела в сторону лестницы. Мимо прошел Кристиан, он осторожно нес в руках маленький ящик, оплетенный металлическими полосами. Пробежали второкурсники – должно быть, опаздывали на урок.

Дайне казалось, что все это происходит во сне.

Она надеялась, что сможет проснуться – и никак не могла.

День прошел, как и полагается, – в праведных трудах.

Валентин даже не успел пообедать с Эженом. Брат вроде бы не обиделся – заглянув в кабинет, он увидел, как Валентин тонет в бумагах из министерства, банковских сводках и хозяйственных отчетах. Но было ясно, что ему хотелось бы побыть с младшим после тех лет, что они провели в разлуке.

После похорон Валентин уехал. В тот момент он и сам не знал, куда направляет коня – лишь бы подальше от Саалии, от облетевшего черного леса, звонкого лая собак, кровавой клюквы на траве. Подальше от отца с его неловким сочувствием и тяжестью вины на плечах, подальше от самого себя. Он скитался чуть больше года. Когда над Саалией закружились снежинки первой метели, Валентин вернулся – могущественным магом, чье лицо было скрыто маской.

Леон его понял – просил прощения, не задавал ненужных вопросов и говорил, что сделает все, о чем попросит младший сын. Валентин сказал, что хочет возглавить академию магии и что придет на помощь отцу и семье, если потребуется, но больше никогда не вернется в Саалию.

Момент был удачным, тогда как раз скоропостижно скончался прежний ректор, и министерство магии объявило конкурс на его замену. Стать ректором оказалось непросто: несмотря на финансовую поддержку отца, министерства трех стран знатно потрепали Валентина, оценивая уровень наглого выскочки, – и остались довольны. Он до сих пор помнил их улыбки.

«Девять лет, – думал ректор, принимая очередную стопку писем. – Вся моя сознательная жизнь прошла здесь, в этих стенах».

Замок скрыл его от мира надежнее, чем маска. Замок стал его домом и склепом, опорой и надеждой, и в какой-то момент Валентин успокоился и просто стал жить дальше – великим магом, который хранит давнюю тайну за броней своего бесконечного могущества. Он интриговал; к нему не раз и не два подходили студентки, предлагая перевести отношения в более приятную плоскость. Одну из второкурсниц Валентин однажды вытащил из собственной ванны – полностью обнаженная девица лежала в воде, и лепестки алых роз кокетливо прикрывали ее грудь и лобок. В ответ на все предложения он смеялся и говорил, что будет очень рад и встречам, и отношениям, но только после того, как девушки получат золотой листок диплома.

Ни одна не пришла – Валентин этому не удивлялся. Когда отношения строятся не на любви, а на власти, из них хотят извлечь только выгоду.

Думал ли он, что однажды возненавидит академию? Думал ли он, просто поступая так, как велел ему долг, что рухнет в эту глупую взаимную любовь – рухнет глубоко и не сможет выбраться?

В дверь снова постучали. Валентин оторвался от бумаг, мельком подумав, что если это опять пришел Шайло с рассказами о том, как в очередной раз обнаглела молодежь, то он бросит в него чем-нибудь тяжелым. Но это был Эжен – сейчас он выглядел смущенным и виноватым, словно понимал, что отрывает брата от дел, и ему было за это до невозможности стыдно.

– Привет! – сказал он с обезоруживающей светлой улыбкой. – Извини, я тебе мешаю, но сегодня новый этап отбора. И здешний глава отделения боевой магии сказал, что уже все приготовил.

Валентин улыбнулся, откинулся на спинку кресла и понял, что брат сейчас не видит его улыбки. На мгновение ему стало жаль, и он решил, что иногда надо все-таки изменять своим привычкам.