Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Страга Севера

— Мы на Урале, а в Москве проездом...

— Как всегда! Папа на колесах...

— Школу-то закончил?

— Кое-кое-кое-как! Мать хлопотала и получила аттестат зрелости.

В его тоне сквозила и легкая насмешка, и легкое презрение, хотя в глазах была взрослая усталость и печаль, как недавно у полковника Арчеладзе.

— Конечно, ты никуда не поступал? — принял его тон Мамонт.

— Конечно, папа! А ты, конечно, золота не нашел?

— Конечно, нашел. Вон, посмотри в коробке.

Он даже не посмотрел на эту коробку, не поверил и усмехнулся:

— Ну-ну... Пап, а отчего твоя жена так на меня смотрит?

— Как — так?

— Будто ждет чего-то, будто я должен ей что-то сказать, — сын откинулся спиной на дверцу. — Надежда Петровна, вы ждете комплимента?

Ему не понравился зарождающийся в нем цинизм, однако Мамонт попытался это объяснить простой ребячьей ревностью: душа его сопротивлялась присутствию чужого человека... Это мог быть простой подростковый и потому проходящим цинизм, инстинкт собственности к родителям. Всякий посягнувший на нее мог стать врагом...

— Ты умеешь уже говорить комплименты? — спросила Дара.

— Нет, как все недоросли, только грубости и глупости, — почти мгновенно ответил Алексей со скрытым вызовом.

На него действовало очарование Дары...

— Маме сказал, куда пошел? — чтобы перевести тему разговора, спросил Мамонт.

— Она давно не спрашивает...

— Значит, ты стал самостоятельным?

— Еще бы! — усмехнулся он и вдруг добавил: — Пап, твоя жена ждет комплимента, я вижу. Она что, привыкла быть центром внимания? Она у тебя ничего, красивая, похожа на испанку. Только такой тип мне абсолютно не нравится.

— А какой тебе правится? — скрывая раздражение, поинтересовался Мамонт.

— Чтобы волосы как медицинская вата и ноги из коренных зубов росли.

— У тебя есть такая?

— Нет, хотя их много...

— Глаза разбегаются?

— Неинтересно, — легкомысленно бросил сын. — Знаю, что будет дальше.

— Что же тебе интересно? Мышцы накачивать?

— И это тоже, — отмахнулся он. — Не вижу перспективы. Накачался, а дальше?.. Ты бы вот нашел сокровища и сразу бы заскучал.

— Я нашел, да все равно скучать некогда. — Мамонт пытался избежать конфликта. Алексей глянул на Дару:

— Если Надежда Петровна сокровище... Молодая, скучать не даст.

— Алеша, мне это не нравится, — мягко сказал Мамонт.

— Да мне тоже... Мне вообще все не нравится, — охотно подхватил сын. — Я тут, пап, даже сочинять пробовал, рассказ написал. Помнишь как мы в Вятку ездили? Ты еще какие-то «пути» там искал... Я все это описал. Мама пришла в восторг, отнесла в журнал — напечатали. Редактор прислал гонорар и письмо, просил еще...

— Это уже любопытно.

— Тебе! А мне стало скучно, — заключил он. — Не бойтесь, Надежда Петровна, вам с моим отцом никогда не станет скучно.

— А нам и некогда скучать, — серьезно сказала Дара. — Очень много важных дел.

— Тоже золото ищете? — уже откровенно съязвил Алексей.

— Нет, исполняю свой урок.

— Как в школе...

— Алеша, поехали с нами? — предложил Мамонт. — Мы покажем тебе мир, в котором станет интересно жить. Он рассмеялся, неожиданно, наигранно и дерзко.

— С вами? С тобой?.. Да знаю я твой мир! Насмотрелся!.. Папа, ты же романтик, фантазер. Ты придумал все и теперь доволен. А я не могу так, не хочу всю жизнь гоняться за твоими сокровищами. Ты, пап, настоящий ископаемый мамонт!

— Жаль, — Мамонт ощутил тянущую пустоту в солнечном сплетении. — Но ты все равно когда-нибудь попросишься за сокровищами.

Алеша сообразил, что хватил через край, выразился очень круто, и решил поправить положение:

— Конечно, жаль, папа... И тебя мне жаль. Ты не обращай внимания на меня, живи, как жил. Если тебе хорошо в твоем мире. И вы, Надежда Петровна, не обижайтесь.

Мамонту хотелось заплакать, в глазах резало, словно от песка. Он стиснул кулаки. Дара нагнулась, протянула руку и коснулась кисти, положив на нее ладонь. Наступило молчание, и сын, поняв, что виновник он, попробовал наладить мир и разрядить обстановку.

— Папа, а ты привез мне подарок? — ребячьим тоном спросил он. — Ты всегда привозил с Урала камни-самоцветы...

— В коробке тебе подарок, — не глядя на сына, проронил Мамонт.

Алексей потянул коробку — она не поддалась, вросла в сиденье.

— Интересно, — сказал он и сбросил крышку.

На слиток он смотрел молча и долго, точно так же, как полковник Арчеладзе. Потом коснулся рукой, поиграл со светом, исходящим от стенок, погладил верхнюю корку.

— Как булка хлеба...

Ловко, одной рукой поднял слиток и положил себе на колени. Поскреб ногтем, пожал плечами.

— Ничего особенного... Металл, конечно, красивый, а след за ним кровавый. — Он вскинул глаза. — Пап, а ты проездом... куда?

— На реку Волхов, — неопределенно сказал Мамонт.

— А когда ты еще приедешь?

— Не знаю... Возможно, мне придется жить на Азорских островах.

Алексей положил слиток в коробку, набросил крышку:

— Неужели тебе повезло в жизни, папа?

— Твой отец избран Валькирией, — сказала Дара. — Его рок — добывать соль в пещерах. Но Стратиг может изменить судьбу, если этого захочет. Теперь рассуди сам: повезло ему или нет.

— Стратиг не изменит моей судьбы, — возразил Мамонт. Какая бы она ни стала — все равно я счастлив. И повинуюсь року!

Сын послушал их, еще раз глянул на слиток.

— Не этот бы кусок золота, — проговорил он, — посчитал бы вас за... Вы же несете какую-то дурь! Если бы кто послушал со стороны!..

— Нас никто не услышит со стороны, — успокоил Мамонт. — Мы говорим это только при тебе, Алеша.

— Думаете, я что-нибудь понимаю?.. У вас что, в самом деле есть какой-то свой мир?

— Есть...

— Параллельный, что ли?

— Можно сказать и параллельный, — подтвердила Дара. — Только движется в противоположную сторону, к Гармонии духа и знаний. Этот мир гоев.

— Но где он? Где?! — чуть не закричал Алеша. — Почему я его не вижу?

— Потому что ты — изгой, — по-матерински ласково сказала Дара. — Ты бредешь во тьме. Помнишь легенду о Данко? Ее рассказала Горькому цыганская женщина Дара. Но пролетарский писатель не услышал истины и сделал из гоя юношу-революционера. Слепым бессмысленно освещать дорогу. Они не увидят даже света сердца, пока не прозреют. Они различают лишь блеск золота.

— Интересно бы посмотреть на этот мир...

— Но ты потом никогда не вернешься назад, — предупредил Мамонт. — В мир изгоев не возвращается никто.

— Ты когда уезжаешь из Москвы, папа? — спросил он.

— Через несколько часов.

— Где тебя можно найти потом? Река Волхов большая...

— В музее забытых вещей.

— А, понятно, значит, не найти, — заключил Алексей. — Тогда подожди меня десять минут. Я скажу маме.

— Что ты скажешь? Она поймет тебя?