В Брайсленд - Заговор в Насцензе

Слова были обычными, но волоски на руках Петро встали дыбом.

— О чем вы, синьор?

— О, это бред. Обычно гости из Семи и Тридцати в первом ряду на этом уровне, — он указал по кругу на периметр каменного пола. — В этом году представление будет не очень, несколько семей подошли ко мне утром и сказали, что не придут ночью.

И Петро снова ощутил, что был близко к чему-то важному, мурашки пробежали как от холода ночью. Он пытался говорить ровным голосом, когда спросил:

— О? Кто?

— Посмотрим, — брат опустил голову, пока думал. — Один из младших сыновей Катарди был тут, но сообщил, что лучше будет сверху наслаждаться видом. Семья Годи тоже так сказала, и я подозреваю, что это новая прихоть. Женщина Фало и парень из ди Ангели отправились утром в Кассафорте. Тут хотя бы будут правнуки из Пиратимаре, как и несколько из семьи Менси.

— Разве не странно, что люди уходят до ритуала? Или меняются местами?

— Очень странно. Но всегда есть причины, да?

Да, подумал Петро. Причинами были знания некоторыми из Фало и ди Ангели, ведь они были частью заговора, чтобы заставить Кассафорте попросить о помощи Веренигтеланде. И они знали, что что-то произойдет этой ночью. Конечно, они убегали как крысы с тонущего корабля.

Прогнать брата Иоаннуса было сложно, он был разговорчивым и хотел рассказать мальчикам историю каждого ритуала Середины лета, которые он посещал с одиннадцати лет. После обещаний быть на тех местах в нужное время, они смогли подняться по лестнице туда, где встретили священника. И там они ждали.

Они ждали долгие часы, Петро пытался разглядывать лица всех, кто проходил. Близился вечер, все больше людей покидали палатки и шли к амфитеатру, опускались на колени на траве или садились на скамьи и в молитве склоняли головы. Музыканты заняли места в башнях, установленных у крайнего кольца амфитеатра, чтобы медленно стучать в большие барабаны. Удары были медленнее, чем биение сердца, и поначалу Петро было не по себе. А потом шум просто слился с остальными звуками.

Где-то в лагерях пилигримов на западе кто-то установил большое катаринское колесо. Две зажженные ракеты по краям металлической круглой рамы заставляли ее кружиться на шесте. Чем быстрее горели ракеты, тем быстрее оно кружилось, и больше искр летело. Вико потрясло сооружение, он такого не видел в поместье дяди.

— Я хочу такое, — заявил он.

— У меня такого не было, а я из Семи, — сказал Петро. Он поднял мальчика на плечи, чтобы он видел поверх толпы. — Желай дальше.

— Как это работает? — спросил удивленно Вико.

— Ты видел сциллийские свечи, — сказал Петро. — Если набить порох в цилиндр из бумаги или бамбук, а потом поджечь его, он вспыхнут и сгорит так быстро, что направит ракету вперед или взорвется. Сциллийские свечи взлетают в воздух, потому что на концах есть балласт, — он изобразил свист свечи и показал руками. — На колесе они просто крутятся.

— Я все еще хочу такое, — сказал Вико. — И у меня будет. Вот увидишь, — Петро рассмеялся бы, если бы не переживал за Эмилию и Адрио. Они не выбрали время встречи, но Петро думал, что Эмилия уже закончила беседу с Берро.

Катаринское колесо угасло, восточное небо стало лиловым и синим, и Эмилия нашла их. Петро сидел на скамье неподалеку, Вико сжался рядом с ним, почти уснул, ему надоело смотреть на лица под капюшонами. Эмилия и Адрио пришли среди толпы пилигримов, направляющихся на места в амфитеатре. Ее щеки были румяными от триумфа под капюшоном.

— Я это сделала, — она почти прыгала от радости. — Это было так просто.

— Ты бы ее видел, Петро, — Адрио тоже был рад, что они объединились.

— Что сделала? — спросил Петро.

— Я встретила бывшего стража, Берро. Я рассказала ему, что я — страж на службе у короля Мило, и что у меня есть повод верить, что предатели хотят что-то сделать в амфитеатре, и что я прошу его о помощи. Он тут же сказал, что поможет мне.

— И отсалютовал. Вот так, — изобразил Адрио.

Эмилия явно радовалась этому воспоминанию, хоть и приукрасила его.

— Мне не пришлось спрашивать, могу ли я управлять, — призналась она. — Я просто сказала ему, что я за главную, и он поверил.

— Не только он. Другие тоже.

Петро взглянул на Адрио.

— Другие?

— Скажи ему, — он ткнул Эмилию локтем.

— Берро встревожился и предложил поискать еще бывших стражей, — глаза Эмилии сияли. — Он знал двух рядом, и они согласились слушаться меня. Один из них знал стража с морского флота, а та знала еще женщину, которая служила в замке стражем больше тридцати лет. Их становилось все больше, Диветри.

— Угадай, сколько мы нашли? — Адрио едва сдерживал восторг, чуть не отпрянул в толпу людей, спускающихся тихо по лестнице. Он поднял руки, дважды показал ладони, а потом несколько пальцев. — Двадцать четыре.

— Двадцать четыре обученных стража, — сказала Эмилия. — Почти у всех есть оружие под одеждой. Двадцать четыре союзника, Диветри. Разве не чудо?

— Я знаю, что ты сможешь, — он даже для себя звучал безжизненно.

— Что-то не так, — тут же сказала она. — Что ты узнал?

— То, что произойдет, случится в центре, и скоро, — Петро передал слова священника о семьях Фало и ди Ангели, Катарди и Годи. — Больше мы ничего не узнали.

— Не понимаю. Как лоялисты нападут из центра амфитеатра? — Эмилия покачала головой. — Им придется пробиваться мимо сотен пилигримов на пути вниз. В этом нет смысла.

— Мы узнаем, когда они спустятся, да?

— Я — возможно. Ты — нет, — Петро приподнял брови, и она объяснила. — Ты не можешь сизеть на скамьях инсулы. Нарцисо тебя заметит, решит, что нашел с тобой и Вико. Это слишком опасно.

— Я могу сам принимать опасные решения, Фосси. И, — он расставил ноги и приготовился быть упрямым, — если мы будем там, готовые к атаке, разве это не заставит их прийти к нам? Ты знаешь, что я права.

Видимо, она знала. Она кивнула через миг и сказала Адрио:

— Найди Берро и скажи ему разместить по два стража у каждой лестницы сверху. Остальные должны отыскать места ближе к центру и быть настороже. Мы будем сидеть на местах у алтаря.

Петро смотрел, как Адрио послушно ушел в толпу, пробиваясь среди потока пилигримов.

— Теперь он твой помощник? — он постарался сказать это шутливо, но вышло плохо.

Она смерила его взглядом.

— Зависть — плохое чувство, Диветри.

— А мне нужно завидовать? — вопрос вырвался резко, и он опешил. Петро был удивлен тому, что она была права. Он завидовал тому, что его друг и Эмилия вернулись радостными. Конечно, он подавленно отреагировал на хорошие новости друзей. Каким дураком он был после того, как она сказала ему одни из самых добрых слов в его жизни. — Сделай вид, что я этого не говорил, прошу.

Они стояли и смотрели друг на друга мгновение. Молчание было неловким, их отчасти окружали фигуры в сером, спешащие на ритуал.